Перед самым Смоленском ертаул[41] Михальского едва не сцепился с конным дозором, выставленным князем Черкасским в бережении от Литвы. Слава богу, в последний момент друг друга признали и обошлось без кровопролития.
– Кто такие? – спросил я Михальского, подскакав к месту встречи.
– Верные холопы твои, государь, – сорвал шапку с головы командир дозора.
– Телятевский? – узнал я «героя» медвежьей охоты.
– Да, государь, – радостно подтвердил тверской помещик.
– Ну, здравствуй, коли не шутишь. Рассказывай, как служба правится да где князь Черкасский с войском.
– Все благополучно, государь, – зачастил он в ответ, – дошли, слава богу, благополучно и лагерем встали, уж неделю как. А нас князь послал дозором, опасения ради.
– Батареи осадные готовы ли?
– Не ведаю, государь, знаю только, что наряд весь прибыл в сохранности.
– Ну и ладно, скоро все сам узнаю. А тебя и людей за службу пожалую. Мой Корнилий тот еще лис, его не проворонить – труд немалый!
Пока довольный дворянин кланялся, я обратил внимание на его спутников. Один из них, не скрывая удивления, говорил своему товарищу:
– Гляди-ка, Ефим, это не твой ли зятек в царских рындах?
Обернувшись, я увидел неразлучных Панина с Романовым и удивленно спросил:
– Это кто из них уже женатый?
– Прости, государь, если скажу неловко. Это мы про Федьку Панина: сговорен он с моей дочкой Ефросиньею, а женитьбы никакой покуда не было.
– Ты Ефим Лемешев, так? – узнал я его, приглядевшись.
– Так, государь, холоп твой верный.
– Федька, разбойник! – весело воскликнул я. – Так у тебя невеста есть?
– Да, ваше величество, – отозвался тот, – с детства мы сговорены.
– Что-то ты не больно радостно отвечаешь – али невеста не по нраву, али, может, собой не хороша?
– Что ты, государь, – перепугался Лемешев, – как же не хороша?.. Справная девка, все, что надо, при ней.
– А чего ты мне ее нахваливаешь, я, если что, женатый, – под всеобщий смех заявил ему я. – Ну что молчишь, жилец, али не мила невеста?
– Мила, – покраснев до корней волос, ответил парень.
– Ну вот и славно! Я тебя за верную службу обещал наградить, да не знал чем. Теперь знаю: как вернемся из похода, сыграем свадьбу. Может, хоть на ней погуляем как следует.
Получив известие о прибытии Черкасского к Смоленску, я хотел было, бросив все, скакать к его лагерю, но, поразмыслив, подавил в себе первый порыв. Лучше прийти днем позже, но в окружении большого и победоносного войска. Потому, велев Телятевскому сообщить о моем прибытии, повернул коня назад.
Вернувшись к обозу, приказал позвать Вельяминова, чтобы отдать ему необходимые распоряжения.
– Что-то случилось, ваше величество? – встревоженно прощебетала, глядя на меня, Лизхен.
– Нет, малыш, просто скоро мы соединимся с основной армией. Там чертова прорва моих придворных, стольников, спальников и прочих. Так что в лагере ты будешь жить с Фридрихом. Он позаботится о том, чтобы тебя не обижали, а ты во всем слушайся его. Возможно, придется объявить, что ты – его дочь.
– Вы хотите прогнать меня?
– Нет, конечно, но для меня настанет черед многих других забот, так что будь умной девочкой и вытри слезы.
– Хорошо, ваше величество, я сделаю все, чтобы вы были довольны.
– Черта с два я буду слишком уж доволен от этого… – пробурчал в ответ и повернулся к Фридриху. – Старина, ты все слышал. Я помню все, что ты мне говорил, и со многим согласен, но это Россия. Я знаю эту страну лучше тебя, потому, пока это необходимо, я буду даже больше русским, чем любой из моих бояр.
– Да, ваше величество, вы можете на меня положиться, – отозвался старый слуга.
– Отлично! Черт, где Вельяминов запропастился?
– Звал, государь?.. – спросил запыхавшийся кравчий, спрыгнув с коня.
– Да, слушай сюда, Никита….
На следующий день моя маленькая армия в полном порядке подошла к укрепленному лагерю Черкасского. Предупрежденный Телятевским, он построил войска для смотра и встретил меня со всей возможной помпой. Окруженный пышной свитой в изукрашенных бронях и на дорогих конях, выехал он мне навстречу. Не доезжая двух десятков шагов, князь спешился и, подойдя ко мне, склонился в почтительном поклоне:
– Здравствуй на многие лета, государь!
– Встань, Дмитрий Мамстрюкович, – поприветствовал я его, – все ли благополучно в войске?
– Божьей милостью, все хорошо.
– Славно! Садись на коня, посмотрим на ратников наших.
Черкасский немедленно выполнил мое распоряжение, и мы двинулись вдоль построенного войска. Ради встречи я сменил обычный свой рейтарский наряд на богатый русский кафтан красного цвета, обильно украшенный золотой вышивкой. Место широкополой шляпы заняла отороченная соболем шапка с жемчужной кистью, а на ногах красовались сафьяновые сапожки. Вместо верного, но неказистого Волчка мне оседлали подаренного когда-то Черкасским аргамака по кличке Черт. Прозвание это вполне отражало нрав строптивого животного, но для парадных выездов и богато украшенной сбруи он подходил куда больше, чем мой старый мерин.
Объехав приветствующих меня радостными криками ратников, я двинулся в лагерь. Как оказалось, для меня там разбит шатер, вокруг которого рьяно несут службу отставшие от меня в Вязьме придворные. Впрочем, первым делом я
