Простые граждане получали стресс, поругавшись с начальником или соседом. Агент выходил из нормы, попав в перестрелку, и это был самый безобидный стресс. А если в бою он сходился с противником в рукопашной, орудуя ножом или ножкой от стола, тут последствия были куда тяжелее.
47
Майор Корсак с Ружоном прогуливались на площадке перед административным зданием. Увидев курьера, майор махнул ему, показывая, что задание выполнено, и тот поспешил в столовую, а Брейн подошел к Корсаку и сказал:
– Доброе утро, сэр. И доброе утро, Ружон. Вы меня ожидаете?
– Тебя, Томас, – кивнул майор, а Ружон только зевнул, пялясь в сторону появившейся доктора Нильсен.
Брейн ее тоже заметил и подумал, что она могла бы выбрать комбинезон по размеру. Или с комбинезоном порядок и он просто придирается?
– Ты принес, что обещал?
– Принес, – ответил Брейн и протянул майору чип.
– И что, удалось найти ошибку? – уточнил Корсак, пряча чип в карман.
– Да, удалось, – кивнул Брейн, следя за тем, как Ружон борется с зевотой.
– И что там, если в двух словах? – спросил майор.
– В вашей программе забыли компенсировать погрешности.
– Какие такие погрешности?
– Ну, математические.
– А какие там погрешности? Ошибки, что ли?
– Нет, ошибок в программе нет. Там отсутствует компенсаторный механизм.
Корсак вздохнул и огляделся. Ружон продолжал зевать.
– Слушай, я не дурак. У меня хорошее образование и все такое прочее. Скажи, в чем дело?
– В редакторах, которыми писали и проверяли вашу программу, отсутствовал один необходимый модуль.
– Какой?
– Компенсационный.
– И что же он компенсирует?
– Ошибку, которая накапливается при выполнении вычислений. Вот она накопилась, и у вас произошел сбой. Отсюда и проблемы в экспериментальных процедурах.
– Пойдемте уже завтракать, а? – предложил Ружон.
– То есть дважды два уже не четыре? – спросил майор, не замечая реплики Ружона.
– Вы мне сами как-то говорили, что не четыре. Математика – это инструмент описания реальности, а если меняется реальность, меняется и ее описание.
– А реальность меняется?
– Да. Поэтому иногда дважды два четыре, но чаще чуть меньше или больше. Я ввел в редактор программы дополнительный блок – самый простой, который смог вспомнить, но лучше применять что-то посложнее, раз у вас там эксперименты с биохимией и, наверно, даже с генетикой.
– У нас там разные эксперименты, – уклончиво ответил майор. – Ну ладно, идемте на завтрак, а то я вижу, Ружону не терпится поскорее заняться практикой на стенде.
– Нет, это мне вполне терпится. А вот поесть хочется непременно, иначе какой из меня сегодня пилот?
– Штурман, – поправил майор.
– Чего?
– Прошлый раз ты был пилотом, а Томас штурманом. Сегодня вы меняетесь ролями.
48
Завтрак Брейн проглотил, как холодный булыжник, не уловив ни запаха, ни вкуса.
– Ты чего сегодня задумчивый? – спросил майор, когда они уже шагали по знакомой кирпичной дорожке.
– Наверное, штифты его одолевают, – предположил наблюдательный Ружон. – Говорю же тебе – прими «нахтималь» и забудешь все как страшный сон.
– Нет, не буду, – отказался Брейн.
– Но почему? Доктор Нильсен тебе ни в чем не откажет.
– Этот твой препарат на аппетит сильно пробивает.
– Да нет вроде… – пожал плечами Ружон и ощупал живот.
– Пробивает, – кивнул майор. – Я заметил, что ты тут молотишь очень быстро и пару килограммов прибавил.
– Неужели заметно, сэр?
– Заметно. Но ничего, теперешняя диета с активаторами поможет вам стать стройнее без потери рефлексов.
– То-то я заметил, что завтрак сегодня безвкусный, – сказал Брейн.
– Да, это такая система уменьшения раздражения вкусовых рецепторов.
– На агриколу похоже, – вздохнул Брейн.
– Ты глотал агриколу? – удивился майор.
– Я тоже глотал агриколу, но только на учебном семинаре, – вспомнил Ружон, и его передернуло.
– Ну да, тебя же доставляли с Метрополии и, видимо, в экономичном режиме, – сам себе ответил майор Корсак.
– Нас доставляли, как консервы.
– Могу себе представить. А что насчет штифтов, действительно достают? Мы же вроде все у тебя там почистили.
– Ничего особенного, сэр. Если и достают, то не больше, чем раньше.
– Осторожно, колючки! – предупредил всех Ружон и, натянув рукав на ладонь, отвел в сторону ветку жгучего кустарника, который здесь высаживали за круглогодичное цветение и дивный аромат.
– Слушайте, оно меня даже через рукав ужалило, – пожаловался Ружон, когда они миновали преграду.
– В следующий раз возьми перчатки, – посоветовал Брейн.
Вскоре они вышли к озеру. Вагончики биологов смотрелись веселее, чем накануне, потому что из-за плотных облаков показалось солнце. Его лучи осветили почти всю акваторию, придав серой воде благородный голубоватый оттенок.
В знакомом ангаре их дожидался подводный аппарат, и, когда майор зажег освещение, на его тонких плоскостях заблестели капли конденсата.
– Ну что, сегодня я сажусь в переднюю кабину? – спросил Брейн и, не дожидаясь ответа, забрался на плоскость, поднял колпаки, стал устраиваться в переднем кресле.
– А ты сегодня работаешь штурманом. Внимательным, ответственным, талантливым. А не так, как всегда, – сказал майор, помогая Ружону взобраться на плоскость.
– Я и сам в состоянии, сэр, – обиделся тот.
– Я от души, Ружон. По-отечески. Все же на тебе сегодня все оружие и навигация.
– А Томас? Вы будете его проверять, сэр?
– Чего проверять? Ты же слышал, у него под контролем все математические погрешности.
– Ой, да я сдавал эти «погрешности Янкельса» еще на втором курсе академии. И разумеется, на высший балл!
– Но Томас эти знания применил на практике, а ты просмотрел программу и сказал, что все в порядке, – вполголоса напомнил Корсак.
Соскочив с короткой плоскости, майор подошел к кабине пилота и сказал:
