– Что с зэками будем делать? – спросила Ангелина, поигрывая камушком на ладони.
Я поднял глаза.
– Не знаю. Не все здесь разбойники. Нелюди – честные работяги, а вон тот парнишка с краю – отпрыск мелкопоместного феодала.
– Рыцарь на белом коне, – хмыкнула Оксана, а Белкина тоскливо-печально вздохнула.
– Нет у них коней. У них верховой езды вообще нет. Рыцари пешими шастают, нагружая каких-то местных неспешных зверюг на манер вьючных ослов. Не знаю, почему так.
– Тоже мне Айвенго нашелся, – хохотнула Ангелина и запустила камушек в аборигена. – Что делать-то будем?
Я пожевал губу, прежде чем ответить. Слишком много мыслей приходило в голову, и необходимо было привести их в порядок. Людей мы нашли, но вот помощи мы от них не дождемся, с феодальным-то строем. Хорошо, что Черной орды здесь нет. Средневековые феодалы проиграют им за считаные часы.
Компас из кармана перекочевал в ладонь, стрелка дрогнула и показала куда-то в лес. Значит, и точка выхода была там, но слишком мало информации, нужно больше. А еще нас сильно поджимают сроки. Я прикрыл глаза и сосредоточился на своем биополе, в котором витало большое количество всякой колдовской ерунды, но мне сейчас нужен был только один персонаж.
– Это что за фантом? – нахмурившись, спросила Ангелина, когда миниатюрная фигурка Мефистофеля возникла рядом со мной.
– Да так, интерактивная инструкция к некоторым предметам, – неопределенно ответил я.
Не хотелось рассказывать друзьям о моем более тесном, чем того хотелось, знакомстве с жителем потустороннего мира.
– Здравствуй, Посрединник, – сразу заговорил бес, окинув взглядом поляну.
– Далеко от точки входа находится выход? – спросил я, попытавшись поточнее сформулировать запрос синтетическому духу.
– По-разному. Мост сам ищет место, где он может пробить ткань бытия. Это не наш комплекс миров, чтобы проложить путь самым удобным образом. Он ищет место силы, где граница тоньше всего. Стрелка не крутится хаотично? Компас показывает направление?
– Да.
– Это хорошо. Это значит, что место такое есть и мост подготовился к проходу. Он вас ждет.
– Далеко это место может быть?
– В пределах девяноста трех с небольшим километров. Если точно, то в пределах девяноста трех тысяч шестисот сорока восьми метров.
– Почему именно такая цифра? – спросил я. – Почему не сто или не девяносто тысяч ровно?
– Число пи в десятой степени, – ответил бес. – Это волшебное число. Оно правит не только простой математикой, но и силами богов.
Я замолчал, размышляя и сунув руку в карман.
Пальцы стали машинально катать монетку. А мысли были невеселые. До точки возвращения в худшем случае почти сотня километров, идти придется по чужой планете, населенной средневековыми жителями, для которых мы запросто можем стать злостными еретиками. Нас сожгут на кострах, даже если уложим тысячу недругов. У нас кончатся патроны, иссякнет магия. Ни то ни другое не восполнить в один миг в местных условиях. А позади ожидается погоня.
Глаза выхватили препарирующую трупы Бересту, которая записывала на диктофон свои наблюдения, как дипломированный патологоанатом. Берегиня с жадностью первопроходца исследовала чуждые формы жизни. Ей не нужно было прикасаться к мертвецам, невидимые скальпели и так кромсали неподвижное тело, а органы и ткани, зажатые силовым полем между ладонями, перемещались на очерченную магией и воображением светлого духа схему организма.
Я горько улыбнулся:
– Мы станем одними из них и пойдем к выходу.
– А мы сумеем? – спросила Ангелина, наклонив голову набок и достав из кармана ириску.
– Сумеем. У нас нет выбора, кроме как суметь.
Все побросали свои занятия и обступили меня, дабы выслушать дикую, но интересную мысль. Даже меланхоличная Оксана, которой обычно было все равно, что происходит вокруг, подошла поближе.
– Значит, план такой, – начал я. – Здесь есть люди, и мы не отличаемся от них. Никаких черно-, красно– и желтолицых здесь нет. Мы максимально осторожно вдоль необжитого ледника пробираемся до места, где точка выхода ближе всего, а потом совершаем форсированный марш-бросок и убираемся отсюда. По пути собираем всевозможную информацию. Оставляем в подходящем месте вымпел-маячок. На этом наша миссия будет выполнена. Помощи мы все равно не дождемся, зато с большой долей вероятности здесь нет еще эмиссаров зла. Среди заклинаний к волшебной палочке есть швейные. Нитки с иголками у нас есть. Простыни с запасом тоже. Заклинание придется немного подрихтовать, но это не страшно, время у нас пока в запасе есть. Я думаю, к вечеру мы сможем провести первый эксперимент. Потом мы под видом местных жителей двинемся к порталу, а там на месте решим, что делать. Если нужно, задержимся, чтобы собрать больше сведений.
– Я против, – подала голос Ангелина. – Предлагаю обычную иллюзию одежды, это сэкономит время.
– Морок легко можно раскусить, – ответила вместо меня Белкина.
– Зато не нужно сложных экспериментов, – начала спорить магесса.
– Морок ненадежен, – повторила экстрасенс.
– Вот заладила, – пробурчала Ангелина. – А я говорю, что морок проще в исполнении, и нам удобнее будет в своей экипировке, а не в этих, – она кивнула на пленных, – лохмотьях.
– Морок ненадежен, – снова проговорила Белкина, – исполнение в материи дает больший коэффициент маскировки.
– Вот и займись шаблоном, солнышко, – сказал я Белкиной.
– Уже, – ответила Александра, демонстративно и горделиво вскинув голову, словно хотела, чтобы ее заметили и похвалили.
– Вот. Учись исполнительности, – бросил я словесную шпильку в Фотиди.
– Я все же за морок, – буркнула магесса в ответ.
– Морок ненадежен, – еще раз произнесла Белкина.
– Ты другие слова знаешь? А то как пластинка от патефона. Ненадежен да ненадежен, – передразнила Белкину Ангелина.
– Иди в задницу, я как лучше хочу, – огрызнулась экстрасенс.
– Все, хватит, – оборвал я спор. – Переодеваемся.
– Есть, товарищ командир, – не удержалась вставить свое слово Ангелина. – Назревает второй вопрос. Мы слишком мало знаем об их культуре. Нас могут отправить на костер и за неправильно произнесенное слово? Средневековье все же.
– Вопрос хороший. На рассмотрение могу предложить вариант. Торговцы чем-нибудь, для начала.
– Отпадает, – покачала головой Ангелина Фотиди, – нам нечем торговать. К тому же мы не знаем, чем можно торговать, а чем нельзя. Вдруг у них солярка запрещена по религиозным соображениям. А на железо особое разрешение нужно с золотым клеймом.
– А мы ограбленные торговцы. У нас ничего нет.
– Тоже не пойдет. Ограбленные вон лежат, сами товаром стали.
– А это выход, – подала голос Оксана. – Мы этими полудурками и поправим бюджет посольства России на территории далекой планеты.
– Я против. Я не хочу торговать разумными существами, – вырвалось у меня.
– Но они бы нами поторговали, – прищурилась навья.
– Я – не они. Под этим вопросом ставим точку.
– Тогда я их пристрелю, чтобы не было свидетелей, пока вы тут рассуждаете о гуманности.
– Ты так легко об этом говоришь, – вздохнул я.
– А как я должна говорить? Я – труп. Мертвые струнки моей зомбической души не задеваются.
– Задеваются, – произнесла Александра Белкина. – Я вижу.
– Кто тебя просил вмешиваться?
– Хватит тут клоунаду устраивать, – спокойно ответила экстрасенс.
– Клоунаду, говоришь? А это идея, – задумчиво произнес я, поймав глупую, но в то же время логичную мысль. – Значит, мы притворимся бродячими артистами. Эту публику не боятся, но и не жалуют. Артисты в Средневековье всегда были особой кастой, эдакие дурачки себе на уме. Любые странности можно списать на клоунаду.
– У нас нет реквизита, нет сценариев выступлений и прочего, – снова вставила
