Вдруг за спинами Старейшин раздался рык, заставивший их удивленно обернуться. Мимо них промелькнула стремительная зеленая тень Халка, выпрыгнувшего из императорской ложи прямо на арену. Толпа заревела, когда он, размахнувшись огромной булавой, отбросил Эллоэ к стене, а затем, развернувшись, отправил Миэка вслед за ней. Пока они пытались подняться на ноги, Халк ринулся прямо на них, размахивая оружием.
– СРАЗИТЕСЬ СО МНОЙ! – заревел он.
Миэк и Эллоэ припали к земле, в ужасе глядя на него.
– ИЛИ УМРИТЕ!
– Нет, Две-Руки! – закричал Миэк, поднимая копье. Но Халк не остановился. Он бросился прямо на копье Миэка, и на песок пролилась зеленая кровь. Хиверы Миэка и воины Эллоэ бросились защищать своих сюзеренов, поднимая оружие. Халк развернулся к ним лицом, раскинул руки в стороны и ухмыльнулся, когда крошечные воины с ним столкнулись. Затем крутанулся, вырываясь. Из его тела торчали двадцать мечей и копий. Он задрал голову и снова заревел, а зеленая кровь заливала все вокруг.
Хиверы и имперцы ошарашенно отпрянули.
Халк мрачно уставился на них сверху вниз, стоя в луже собственной крови.
– Эта битва окончена, – рыкнул он. Первые ростки элеха’ала уже поднялись из его крови и теперь обвивали его пальцы и руки. – Теперь мы все – Скованные Битвой. Обнимите своих братьев.
Он грозно посмотрел на них.
– Или, клянусь, я сам вас всех поубиваю.
Он поднял глаза на трибуны.
– ВСЕХ ВАС! – заревел он.
* * *Миэк и Эллоэ словно оглушенные молча смотрели на Халка. Затем повернулись друг к другу. Миэк сделал глубокий вдох. Затем выдохнул.
– Ты… ты никогда больше не пахнуть как ты, – тихо сказал он.
– Я знаю, – Эллоэ опустила глаза и сокрушенно вздохнула. – Мне очень жаль.
И она действительно сожалела. Она понимала, что никогда не сможет этого исправить. Но она могла сражаться за то, чтобы в будущем ей больше не пришлось ничего исправлять. И пусть они всегда будут смотреть друг на друга с некоторой долей грусти и злобы, они все же останутся Скованными Битвой. И просто будут связаны друг с другом, как и все остальные люди мира, главная цель которых – уживаться друг с другом без особого кровопролития.
И они обнялись. Стоявшие рядом имперцы и хиверы посмотрели на них, слегка изумленные, а затем медленно сблизились, пожимая руки и хлопая друг друга по спинам.
Первая Старейшина посмотрела на них, и на ее губах заиграла едва заметная улыбка.
– Действительно новый мир, – промолвила она.
* * *Три часа спустя раны Халка почти исцелились, и он смог встретиться со Старейшинами Тени в банкетном зале императорского дворца. Старейшины кивнули Коргу, соприкоснулись лбами с Кайерой и Хироимом и угостили всех присутствующих особым церемониальным вином из терновых колючек. А затем приступили к делу.
– В последнюю нашу встречу ты украл у нас корабль, Холку, – заявила Первая Старейшина, – но по рассмотрении всех обстоятельств Совет решил, что ты нашел ему достойное применение. Соглашения Императора погибли вместе с ним. Так что мы прибыли, чтобы заключить с тобой новый Договор Тени. Условия просты. Ты гарантируешь неприкосновенность наших исконных земель и прав. Мы клянемся во взаимной поддержке в случае нападения. И мы предоставляем тебе Стража Тени. Кайера Старая Сила была правой рукой Императора, так что, если не возражаешь, она могла бы…
– Нет, – сказал Халк. – Не Стража Тени.
Он повернулся к Кайере.
– Я хочу Королеву.
Кайера резко вдохнула, поднялась, вцепившись пальцами в край стола, и уставилась куда-то вдаль. Ее кожа за пару секунд обратилась в камень и вернулась в норму.
– Если она не против, – пробормотал Халк.
– Холку…
Она взглянула на него. Он протянул ей руку. Кайера крепко сжала ее в своей, и они вместе вышли из зала.
Корг лукаво посмотрел на Хироима и Старейшин Тени. Его янтарные глаза сверкали.
– Кажется, договор можно считать заключенным, – хмыкнул каменный человек.
Глава восемнадцатая
У самой старой из королевских горничных была больная лодыжка. Поэтому, когда слуги увидели, как измочаленное тело Красного Короля перелетает через городскую стену, она отказалась покинуть дворец: мол, слишком стара, чтобы бегать. Потом, когда все остальные сбежали, она спокойно открыла личный бар покойного Императора и единолично опустошила бутылку шарлинского белого, развалившись в его кресле. Затем прошлась по дворцу и разбила все бюсты и рельефы с изображением его усмехающегося лица, какие только смогла найти. По ее подсчетам, которыми она потом с гордостью делилась на протяжении многих сезонов, всего их обнаружилось триста пятьдесят два.
Она всегда ненавидела Красного Короля. Он был импульсивным ребенком, который не стеснялся убивать своих врагов, даже если те стояли на белых коврах из кожи тризеллей посреди музыкальной комнаты. Более молодые слуги принимали это как данность. Но самая старая горничная еще помнила, как служила Ангмо Великому, забавному тирану с большим сердцем, который всегда давал слугам и рабам выходной в свой день рождения. Ангмо убивал людей только в пыточной, застеленной ламинированной плиткой и оборудованной специальной системой желобов.
Когда Корг напрямую спросил горничную, какая комната лучше всего подошла бы новым Королю и Королеве, она отвела Кайеру в хозяйскую спальню. Но Старая Сила даже не ступила на порог. Она просто сморщила нос, почувствовав запахи пота и парфюма, поднимавшиеся от шелковых наволочек, и отправилась вниз по лестнице. Горничная поковыляла за ней, по пути предлагая альтернативные варианты комнат с прекрасными видами из окна. Но Тень не успокоилась, пока не достигла первого этажа. В конце концов она спустилась в подвал и нашла там прохладное зернохранилище, вырубленное прямо в скале. Она прикоснулась к ровному каменному полу и улыбнулась.
– Позовите моего мужа, – сказала она горничной.
* * *Когда Халк вошел в комнату, Кайера стояла на коленях перед кристальным шаром, который находился на маленьком каменном постаменте и излучал мягкий голубоватый свет. Она подняла на него взгляд.
– Преклонишь ли ты предо мной колени, как я преклоняю их пред тобой?
Халк посмотрел на нее. Он стоял на коленях на Великой Арене, избитый на глазах у Красного Короля. Он падал на колени перед Примусом Вандом, когда сияние его диска покорности поджарило ему мозг.
Но сегодня он впервые на своей памяти преклонял колени по собственной воле.
Кайера вытянула ладонь над голубыми языками пламени, поднимающимися от шара.
– Будешь ли гореть со мной так, как я горю с тобой?
Повторяя за ней, Халк протянул свою руку, и ее тотчас пронзила боль. Но он посмотрел Кайере в глаза и сжал ее ладонь в своей. Огонь жег их обоих. Боль стала невыносимой, пробирала до костей. Но они не отдергивали рук. А затем боль пропала, и прохладные языки пламени лизали их невредимую кожу.
– И обнажишь ли ты предо мной свои истинные лицо и душу, как я обнажаю пред тобой мои?
Она смотрела на него внимательно
