Лебра оставался невозмутим.
Внешне.
Он прекрасно понимал, что сейчас Шапки смотрят не на него, а на всю славную Шась, и старательно выдерживал независимый и спокойный вид, несмотря на то что выдерживать его мешала вонь, идущая от знаменитой мусорной кучи. Вонь, взгляды дикарей, бряцанье оружием, щёлканье затворами – некоторые Шапки специально передёргивали их в опасной близости от шаса: всё это должно было смутить Лебру. И смущало, чего скрывать, но он упрямо не показывал виду. А крепости ему придавали ругательства, которыми младший близнец мысленно поливал Майно, и размышления о том, каким пыткам он подвергнет брата.
Ещё минут через десять, когда Лебра окончательно успокоился и привык к неприятному окружению, возле пикапа неожиданно возникла необычно мощная – особенно для Красных Шапок – тётка в традиционном для дикарей кожаном наряде.
Тётка медленно обошла автомобиль, пнула заднее колесо, да так, что гордость китайского автопрома заметно покачнулся – Лебра решил не обращать на эту выходку внимания, – после чего подошла к шасу и поинтересовалась:
– Продаёшь?
– Нет.
– Тогда зачем приехал?
– Брата жду.
– Который к Кувалде пошёл?
– Ага.
– Ага… – Тётка выдержала паузу и многозначительно сообщила: – Тут многие решили, что это ты к нему пошёл.
– Как это? – не понял Лебра.
– Вы ведь одинаковые, – объяснила Шапка.
– Мы похожи, – не стал скрывать близнец.
– Одно лицо.
– Только я умный.
– Как все шасы.
– А-а…
– Вот тебе и «а», – передразнила его тётка. – Народ решил, что брат твой – это ты, а ты – это голем, которого он оставил для охраны этой помойки.
– Этой помойки? – удивился Лебра, повернувшись к куче семейного мусора.
– Нет, этой помойки, – ответила тётка, указывая на пикап. – А как ты называешь то, на чём приехал?
– Никак.
– Теперь называй помойкой.
– Я подумаю.
Учитывая, что речь шла об автомобиле дедушки, Лебра решил не обижаться. Да и в конце концов тётка была в чем-то права. Особенно в том, что на её поясе висела расстегнутая кобура с «макаровым».
– Тебя как звать?
– Лебра.
– Понятно.
– А вас?
– Маманя Дурич. Слышал?
– Нет.
– Ещё нет, – уточнила тётка, пристально глядя на шаса.
– Уверен, скоро услышу, – пролепетал тот.
Маманя осталась довольна такой покладистостью, потрепала Лебру по плечу и согласилась:
– Скоро все обо мне услышат, ведь я – жена великого фюрера.
– Вы – кто? – поперхнулся шас.
– Жена великого фюрера, – повторила Маманя. – Пока неофициально, но скоро всё устроится. Наследник у нас уже есть.
Последние слова она произнесла с нажимом, внимательно наблюдая за реакцией шаса, но тот пропустил упоминание наследника мимо ушей.
– Разве Кувалда женился?
– Женится, – жёстко пообещала Маманя.
– Тогда совет да любовь, – опомнился Лебра.
– Этого ему хватит на всю оставшуюся жизнь, – неопределённо выдала тётка и продолжила расспросы: – Ты зачем сюда явился?
– За деньгами. В смысле, брат за деньгами, а я так, рядом постоять.
– А чего делать умеешь?
– Я ещё молодой.
– А с виду бойкий.
– Пугливый.
– Деньги делать умеешь?
– Э-э…
От прямого вопроса шас немного растерялся. А затем, вспомнив, где находится, даже встревожился: кто его знает, зачем дикарям тот, кто умеет делать деньги?
– Скажите, что вам надо, а я подумаю, – предложил он. – Может, и без денег сможем обойтись.
– Как это – без денег? – не поняла Маманя.
– Нам ведь нужен результат, а не счёт в банке, – вздохнул Лебра, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не прыгнуть в машину и не удрать.
– Тебе не нужен счёт в банке? – нахмурилась тётка, не поспевая за вихляющимися от страха мыслями Лебры.
– Сначала вы скажите, сколько… в смысле – что вы хотите?
– Вот это уже разговор, – одобрила Маманя. Она вновь потрепала шаса по плечу, да так, что он едва не врезался в борт пикапа, и поделилась горем: – Кувалда жениться не хочет.
– На вас?
– А что? – с угрозой уточнила тётка.
– Дурак, – тут же нашёлся шас.
– Ты тоже заметил?
– Все знают.
Это замечание здоровенной Дурич понравилось. Она кивнула, погладила пистолет и продолжила:
– В общем, Кувалда не хочет заводить семью, а время дорого. Вокруг претенденты на приёмники…
– На какие ещё приёмники? – не понял шас.
– Вместо Кувалды.
– У вас опять выборы?
– У нас фюрер может умереть, и все лезут в приёмники.
– В преемники, – машинально поправил тётку Лебра, не очень хорошо поняв суть объяснений.
– Не перебивай!
– Извините.
Маманя испытующе заглянула шасу в глаза, не увидела в них ничего, но решила не прекращать наметившийся диалог.
– От Гниличей Абажур выступает, от Шибзичей – Копыто. Я говорю Дуричам – у нас уже есть наследник – СопляК, а они мнутся. Не знают, чего хотят, одно слово – Дуричи. А мне их уговаривать трудно, потому что у меня оружия мало. Оружия надо, а для него – деньги. Ты деньги делать умеешь?
– То есть вы хотите убедить Дуричей, чтобы Кувалда на вас женился? – спросил шас, старательно избегая ответа о своём умении делать деньги.
– Можно и так, – подумав, ответила Маманя. – Или пусть скажет, что СопляК – преемница. И тогда я стану главной. Но мне нужно оружие.
– Тут вот какое дело… – перебил её Лебра. – Для того чтобы навязать оппонентам свою точку зрения, вовсе не обязательно стрелять.
– Серьёзно? – притворно удивилась тётка.
– Абсолютно.
– А что делать с Абажуром?
И в этот момент за её спиной появился Абажур.
То есть Лебра, разумеется, не знал, что видит перед собой политического противника Мамани, но догадался об этом, едва взглянув на перекошенную физиономию дикаря и лапищу, нервно теребящую рукоять ятагана. Ну и знаменитый «разбегающийся» взгляд присутствовал, куда же без него.
– Хочешь знать, что тебе делать с Абажуром, старая кошёлка?!
Маманя резко повернулась и вцепилась в пистолет. Не выхватила, но показала, что ей на это потребуется меньше секунды.
К пикапу стали стягиваться дикари.
– Можно я пойду? – жалобно спросил Лебра.
– Стоять! – велела Маманя.
– Стоять! – поддержал её Абажур.
– Если в Тёмном Дворе узнают, что вы убили подданного князя… – начал было шас, но его тут же перебили:
– Тот, кто выживет, обвинит в твоей смерти погибшего, – хмыкнула Маманя.
Абажур согласно кивнул:
– Ты погибнешь, как герой.
– Я не хочу.
– А может, и не погибнешь…
– Это вряд ли, – хихикнула Маманя, медленно вытаскивая пистолет.
И в этот самый миг Лебра пережил катарсис.
То есть это он потом понял, что случился именно катарсис. А в то мгновение душа несчастного шаса сжалась от страха, похолодела до абсолютного нуля, разрыдалась – но очень тихо, незаметно для окружающих, и Лебра неожиданно предложил:
– А почему бы нам всем не договориться?
И угодил в точку.
– С ней? – не понял Абажур.
– О чём? – растерялась Маманя.
– Молчи, носатый, и не мешай!
Но Лебра уже понял, что должен делать, и не позволил себя заткнуть.
– Вы знаете, что вам нужно? – спросил он, быстро оглядывая противников. – Маманя, что вам нужно?
– Править семьей.
– Абажур?
– Править семьей, дубина, чего же ещё?
– А Копыто?
– И Копыто, – подтвердила Маманя. – К делу, носатый.
– Всё закончится тем, что вы опять постреляете друг друга и победит самый хитрый, –
