– Нет, – твёрдо ответил народ.
– Никакой полиции! – повторил Лебра.
– Иначе что?
– Иначе уши.
– То есть нас не повесят? Только тебе уши отпилят?
Младший близнец застонал.
– Итак, товар появляется на «ЭлектроБарыге», – вернулся в строй Майно. – Покупатель его видит, делает предложение и покупает.
– А деньги?
– Деньги вам.
– Все?
– Минус доля магазина.
– Это сколько?
– Десять процентов.
– А это сколько?
Майно запнулся.
– И налоги надо платить! – добавил Кувалда.
– Сколько?
– Десять процентов!
– А не много?
– Урбек больше берет.
– Ладно, давай деньги! – крикнул Утюг. – Выпить пора.
– Сначала надо товар продать.
Предложение вызвало заминку. Народ, который уже приготовился забрать деньги и уйти на перерыв, принялся удивлённо переглядываться.
– А иначе никак? – спросил кто-то.
– А обещали без обмана!
– Обещали, как было у Кумара!
– Поговорите у меня! – Кувалда погрозил подданным кулаком. – Сначала товар, потом деньги.
– А вдруг мы товар дадим, а ты обманешь?
– Я вам не Урбек.
– Копыто вон стоит дурак дураком, без товара и без денег.
Народ снова заржал. Оплёванный уйбуй с горечью посмотрел на Кувалду, тот сделал вид, что не понимает старого товарища, но Майно не позволил презентации провалиться, вовремя вспомнив, что на странице товара отсутствует важнейший параметр.
– Копыто, сколько хочешь за коробку?
– Ну… – уйбуй потёр щеку. – Урбек за такие штиблеты по тридцатке даёт наличными.
– Тридцать – это мало… – провозгласил Майно, понимая, что здорово рискует. – Новые они стоят по двести, не меньше, так что ставлю шестьдесят!
На мониторе появились указанные цифры. Народ замер. Даже Абажур замолчал, готовя ехидное замечание, но… оно не пригодилось. Потому что примерно через десять секунд на мониторе появилась надпись: «Заказано».
Лебра шумно выдохнул. Кувалда протёр единственный глаз и сглотнул. Копыто крякнул.
– Отдашь по шестьдесят? – поинтересовался Майно, изо всех сил стараясь не заорать от радости.
– Да, – кивнул уйбуй.
– Минус десять процентов магазину.
– Я помню.
– И налоги, – добавил опомнившийся фюрер.
– Всё равно дороже получается.
Народ продолжал безмолвствовать.
Майно подтвердил согласие и попросил оплатить. Неведомый покупатель выдержал ещё одну паузу, на этот раз секунд в двадцать, после чего появилась надпись: «Оплачено». А затем, соответственно, – «Продано».
– Карточку давай, – приказал Лебра.
Копыто протянул шасу зелёный прямоугольник «Тиградком», который тот приложил к терминалу и тут же вернул.
– Всё.
– Что – всё?
– Деньги у тебя.
– А.
Копыто повертел в руке карточку и посмотрел на народ. Народ засопел. С одной стороны, все видели, что коробки исчезли в подвале, с другой – деньги до сих пор не появились. И хотя народ слышал о существовании электронных расчётов, до сих пор он предпочитал наличные. Народ не особенно понимал происходящее и хотел разобраться. Копыто – тоже. Срочно требовалось материальное подтверждение свершившейся сделки, и уйбуй, поразмыслив, медленно сошёл с подиума и в полной тишине направился в «Средство от перхоти». Скрылся за дверями. А примерно через минуту вновь возник во дворе, держа в руке литровую бутылку главного семейного напитка.
– Работает!
Короткое, но ёмкое слово эхом отразилось от стен Форта.
– И так можно продать всё? – почти шёпотом спросил Утюг, но был услышан всеми.
– Всё, что согласятся купить, – уточнил Майно, понимая, что взял семью за жабры. И тихо добавил: – Лебра, готовься.
– К чему?
А в следующий миг младший близнец понял, к чему: Шапки ломанулись к столику с таким напором, что, если бы предусмотрительный Майно не приказал возвести подиум, обязательно снесли бы столик в приступе неистовой жадности.
– У меня телефоны есть!
– У меня башмаки военные!
– Наушники модные!
– Покрышки зимние!
– Ножи и вилки!
– Другие телефоны…
– Соблюдайте очередь! Влезайте ко мне по одному.
– И товар, товар показывайте! – распорядился Майно. – Пока не увидим товар – на продажу ничего выставлять не будем.
Часть дикарей бросилась в подвалы и казармы, видимо, за товаром, но толпа вокруг подиума всё равно оставалась весьма плотной. Майно улыбался, представляя, как уделает Урбека, Кувалда радостно потирал руки, представляя поток денег в семейную казну, Копыто отмечал удачную сделку, а среди заговорщиков воцарилось понятное уныние.
– Ловко, – оценил Абажур, разглядывая увлечённых электронной коммерцией сородичей.
– Так они забудут, что он умирает, – вздохнула Маманя.
– Деньги творят чудеса.
Дикари не отличались особенной сообразительностью, но явно вступятся за того, кто повысил их доходы. Вечной благодарности, разумеется, ждать не приходилось, но пару недель Шапки точно станут прославлять мудрого фюрера и постепенно забудут и о его «смертельной» болезни, и о необходимости выбрать преемника.
– Что будем делать? – поинтересовался Гнилич.
Абажур мысленно приготовился признать поражение, но, к его удивлению, Маманя имела на этот счёт иное мнение:
– Есть одна мысль… – пробормотала она, недовольно разглядывая счастливого Кувалду. – Нужно кое-куда съездить…
* * *муниципальный жилой дом
Москва, Северный бульвар,
3 июля, воскресенье, 10:01
Как это ни странно, старуха успела среагировать на вторжение.
И хотя Антон ухитрился выломать хлипкую дверь с одного удара, а затем, направляемый гипнотическими подсказками Шеры, быстро добрался до спальни, жертва встретила его на ногах.
«Потому что в ней сидит зверь!»
Ничем другим объяснить такую прыть Буторин не мог.
Что же касается несчастной старухи, то она не только проснулась и поняла, что за беда нагрянула, но даже приготовилась отбиваться: увидев ворвавшегося в спальню Антона, женщина завизжала и бросила в него ночник – от него Буторин увернулся. Попыталась ударить тростью – он перехватил руку. И тогда старуха царапнула Антона по щеке.
Больше ничего не успела, потому что в следующий миг Буторин воткнул ей в живот нож – неловко и жестоко. Женщина всхлипнула, с ненавистью глядя на убийцу, Антон повалил её на кровать и вновь занёс над головой клинок…
///Он прекрасно выспался. Впервые за несколько дней.
Он встал в замечательном расположении духа. Впервые за несколько дней.
Он улыбнулся, глядя в потолок, потянулся, повалялся некоторое время, лениво думая, что приготовить на завтрак, потом рассмеялся – просто так, благодаря чудесному настроению, поднялся, снова потянулся, сходил в туалет, затем перешёл в ванную, посмотрел на себя в зеркало и…
И увидел засохшую каплю крови на щеке. Небольшую. Непонятно как спасшуюся во время ночного умывания.
Каплю чужой крови.
– Зверь мёртв, – спокойно сказал себе Антон.
И почувствовал полное удовлетворение: он убил, и он доволен.
Включил воду, смыл с лица чужую кровь, но обнаружил под ней царапину. Коротко выругался, достал из шкафчика пузырёк с йодом, обработал ранку, затем почистил зубы и принял душ, здраво рассудив, что на теле всё ещё могли оставаться и другие следы пребывания в чужой квартире.
Напевая песенку, отправился на кухню, включил радио и занялся яичницей.
Не подумав о том, что под ногтями старухи остались частички его кожи. Собственно, он вообще ни о чем не думал, приняв случившееся как должное.
«Я избавился от зверя!»
А самое главное – ему понравилось. И последствия избавления – спокойный сон, прекрасное настроение, и сам процесс. Впервые в жизни Антон использовал принадлежащие ему ножи по прямому назначению и сказал себе, что до сих пор не владел клинками, а лишь забавлялся с ними. Заставлял скучать на полке серванта. Иногда оскорблял пошлыми повседневными делами: резал хлеб, колбасу…
И только теперь познал их истинную суть: нож любит кровь.
И Антон вдруг подумал, что вряд ли из преисподней вырвался всего один зверь. Их ведь много, не так
