Ординарец тоже погнал коня на дорогу, выбрался, останавливаясь возле спешившегося Дениса.
– Никак хранцузы, вашбродь! Ох, недаром говорили – шалят. Однако что делать будем?
– Да ничего, – доставая пистолеты, хмыкнул гусар. – Подождем, посмотрим. Вряд ли они на дорогу выскочат. Головы под наши пули подставлять – дураков нет и у французов.
– Так лучше б обратно, вашбродь, – Андрюшка опасливо покосился на кусты. – Чего тут ждать-то будем? Ночи?
– Да лучше б ночь, чем его капитанское графоманство! – в сердцах пошутил Давыдов. – Однако, видно, от общества господина Ветошкина нынче нам уж никак не отвертеться. Ладно… стало быть, так тому и быть.
– А, это вы про наш плутонг, – догадавшись, обрадованно протянул слуга. – Да уж – лучше поздно приехать, да живым и не раненым. Это уж точно, ага.
Устроившие засаду французы и впрямь на дорогу выбраться побоялись, а может, просто долго раздумывали, решались – тем временем и подоспел плутонг. Еще загодя послышалась громкая солдатская песня, а потом и появились бравые усачи капитана Ветошкина.
– О, вот это встреча! – обрадовался капитан. – И что вы тут сидите? Засада? В тех кустах? А ну-ка, ребята…
Махнув рукой солдатам, капитан вытащил пистолеты и погнал лошадь к зарослям… да так быстро, что терзаемый любопытством Денис едва поспевал за ним. Позади бросились бегом пехотинцы, кто-то даже крикнул «ура»… Увы, напрасно – французов уже и след простыл. Остался лишь зацепившийся за сук клок синего французского мундира да запах. Мерзкий запах гнили.
– Видать, лиса кого-то ела, да не доела, бросила, – поморщившись, с ходу определил Ветошкин. – А сукно – да, французское. Доброе сукно.
Впрочем, были ли это французы? Может, кое-кто другой? Гнездо-то Давыдов нынче разворошил осиное. Оставленный клок ткани наводил-таки на размышления – слишком уж оказался большой, приметный. Словно специально оставили.
Как бы то ни было, а гадай теперь, не гадай, все равно ничего не угадаешь. Оставшуюся часть пути и вечер у костра и в походной палатке Денису все ж таки пришлось выслушать капитанские вирши. Ветошкин всерьез считал себя поэтом, при этом частенько пренебрегал рифмой и клал в строчки столько личных местоимений, что у слушателей вяли уши от этих бесконечных – ему, она, ей…
– Молвила она ему, и ей, и им – скорее, братцы, победим!
Вот, примерно в таком ключе. Впрочем, это было лучше, чем шальные французские пули.
* * *Подводы в авангард все же прибыли, за что Багратион лично поблагодарил своего адъютанта:
– Вот уж, ей-богу, не думал, что так скоро все сладится. Ай да Денис Васильевич, ай да хват! Господи… тут тебя давно один офицер дожидается… Один поручик из Санкт-Петербурга… приехал в свите государя. Сказывал, тебя страсть как хочет увидеть… Как бишь его? Ах да… Князь Озерский, да – так.
– Поручик Озерский? Из Петербурга? – обрадованно переспросил гусар. – Неужели Ванька? Кавалергард, лихач и ёра! О, бог мой…
– Вижу, ты ему рад… – генерал потеребил кончик носа. – Не смею более задерживать…
– Но, ваше высоко…
– Ну, иди, иди. Встречай друга скорей.
Поручика Давыдов отыскал на постоялом дворе, расположенном невдалеке от штаба. Рослый круглолицый и краснощекий богатырь с небольшими пшеничными усиками, увидев Дениса, тут же вскочил на ноги и сдавил гусара в своих поистине медвежьих объятьях.
– Ну, здоров, коротыш! Как жив будешь?
– Здорово, Гора Медведевич! Ну, пусти, пусти, раздавишь.
– Ах, как же я рад! Чертовски рад, Денис! Слышал, слышал про твои подвиги. Говорят – целый полк французов один разогнал?
– Ну, не полк…
– Ла-адно! Хотя бы – роту.
Озерский тут же организовал и пьянку. Да Денис был не против – после встречи с вороватыми интендантскими мразями хотелось расслабиться в обществе надежных и добрых друзей. Давыдов тотчас же послал Андрюшку за сослуживцами-адъютантами да за своими, гусарскими – поручиком Бровенчиным и штабс-ротмистром Анкудеевым.
– Ну, что, господа, жженки? – азартно хлопнул в ладоши князь. – Наслышан, наслышан про ваш гусарский напиточек.
Давыдов улыбнулся:
– Жженку так жженку. Мы все не против. Только вот жалованье…
– Да брось, Денис! Я предложил – я угощаю.
– Славно! Ну, и мы что можем в общий котел. Верно, друзья?
– Верно, Денис! Верно!
Выслушав одобрительные крики, ротмистр повернулся:
– Эй, кабатчик… Любезнейший… Свечи, шампанское, сахар – есть?
– Для вас, господа, найдется!
Седобородый трактирщик в длинном черном сюртуке с достоинством поклонился… правда, замялся насчет водки.
– Водка, конечно, есть… Но можжевеловая.
– Ой, нет, можжевеловая не пойдет, – замахал руками гусар. – Она нам весь вкус испортит.
– Тогда, ежели господа чуть-чуть подождут, я пошлю мальчонку… тут недалеко, да…
– Посылай! – с жаром одобрил Озерский. – На вот тебе денег… бери!
Запылала свеча. Потек по обнаженным сабельным клинкам расплавленный сахар… пуншем ахнуло в водку шампанское…
– Еще флакончик «Тройного» одеколона – и напиток богов готов! – пробуя, пошутил Дэн.
Выпили… Давыдов начал читать стихи…
Ради бога, трубку дай! Ставь бутылки перед нами, Всех наездников сзывай С закрученными усами!Ну, конечно же, это был «Гусарский пир», сочинение столь известное, что не стоило и говорить.
– Ах, Давыдов! Ах, Денис! – расчувствовался гость. – Ну, надо же, вот так наконец встретились! А помнишь Петербург? Салоны, казармы… А как ты старого князя Каменского напугал – об том до сих пор легенды ходят!
– А как Денис Васильевич князя напугал? – полюбопытствовал Бровенчин.
Озерский всплеснул в ладоши:
– Как, поручик, вы до сих пор не знаете? Дело было в одной гостинице, когда известный вам Денис Васильевич… Впрочем, давайте-ка выпьем! За встречу, за боевое братство, друзья!
Потом играли в карты по маленькой. Все, кроме Дениса – тот, как дал матушке обет, так его и блюл – свято. Батюшка-то, Василий Денисович, бывало, проигрывался в прах, едва ли не до нищеты полной…
За картами, конечно, еще выпили, раскурили трубки, и тут вдруг зашел разговор про охоту, про волков. Озерский Иван – охотник страстный,
