За полупрозрачной – новостройка еще не успела как следует закрепиться на первом слое Сумрака – стеной виднелись три расплывчатых мерцающих силуэта. Самый яркий и крупный медленно плыл по коридору в дальнюю комнату. Иван. Еще один, чуть поменьше, но почти не уступающий дозорному по насыщенности красок, оставался неподвижным. Жена. Не Иная, человек. Хорошая девушка. Очень добрая. Спит, а рядом – дочка. Три с небольшим года. Крохотное пламя, спокойное, но сильное. Кто знает, может, через пару лет в нем расцветут краски, присущие неинициированному Иному. Седьмой или шестой уровень Силы, вряд ли выше, но все же – будущий союзник. Или будущий враг. Фигура в дальней комнате уже начала тускнеть. Мать, пенсионерка. Человек. Я тяжело вздохнул и вынырнул из Сумрака за мгновение до того, как Иван шагнул на кухню. Но, видимо, меня все-таки выдали глаза.
– Саш, меня всего пару лет назад инициировали. – Могучие плечи Ивана понуро опустились, будто он пытался в чем-то передо мной оправдаться. – Галка тогда уже беременная ходила…
Я молча кивнул. Иные могут жить долго, практически вечно. Нам не страшны ни болезни, ни бандиты, ни курсы валют. Боевые заклинания защищают нас от Темных, мы не боимся не найти на привычном месте припаркованную машину или стать жертвой мошенников. Но даже самому Гесеру не дано подарить долголетие Иного близким людям. У Ивана есть жена и дочка. Своих я давно потерял. Страшно, бесповоротно и неожиданно. Что мне оставалось делать? Выучиться, подчинить свой сумеречный облик, стать дозорным. Каждую ночь противопоставлять злобе и голоду Темных свой голод и свою злобу, свою ярость белого цвета. У меня осталась месть. А что останется у Ивана, когда его родные состарятся и уйдут туда, откуда нет возврата? Иные рождаются редко, один на десять тысяч. Но тех, кому удается перевалить столетний рубеж, меньше в несколько раз. Несчастные случаи, запущенные болезни и самоубийства всегда выкашивали ряды молодых Иных. И Светлых, и Темных. И это всегда списывали на низкий уровень Силы или недостаток опыта. Но я не раз задумывался – а многие ли из нас действительно могут стать настоящими Иными, прожить жизнь неизмеримо более долгую, чем человеческая, потерять всех, кого знал и любил? Что бы стало со мной, если бы Лика и Маришка прожили до глубокой старости рядом с вечно молодым мужем и отцом?
– Не знаю, Саш. – Иван пытался ответить на вопрос, который я никогда не стал бы задавать. – Это ведь еще не скоро все, сам понимаешь… А давай… А давай водочки, а?
Я не стал возражать. Уж не знаю, кому оно сейчас было нужнее – то ли Ивану, то ли мне самому. Почему бы и нет. Тем более что разговор предстоял серьезный. Пока я сражался с древней скрипучей раскладушкой, Иван успел не только разлить по рюмкам «Столичную» из запотевшей бутылки, но и раскидать по столу нехитрую закуску. Колбаса, огурцы, хлеб и вареная картошка из холодильника – более чем достаточно для двух усталых полуночников.
– За Дозор! – Я поднял рюмку. – Спасибо, что приютил, Вань.
– Да ты чего, ерунда, – отозвался Иван. – За Дозор.
Традиционный первый тост. Но теперь все формальности соблюдены. Я решил начать с вопроса в лоб:
– Что случилось на строительстве дороги? Почему не сказал?
Иван недовольно крякнул, отставил рюмку и потянулся за колбасой. На мгновение на его лице мелькнуло раздражение, тут же сменившееся тоскливой обреченностью.
– Да я сам ничего не понимаю. – Он покачал головой. – Может, вообще не по нашей части. Но в газеты такое точно нельзя, а Танька… как всегда. Заноза.
– Что там было? – Я слегка возвысил голос. Конечно, я Ивану не начальник и вообще в Саранске на птичьих правах, и все же сейчас во мне почему-то росла уверенность в том, что я могу не просто спрашивать, но и требовать ответа. Иван прекрасно знал, что случилось с тем парнем. Знал – но хотел отмолчаться. – Вань, что ты видел?
– Тело видел, – огрызнулся Иван. – В паре метров от грузовика с асфальтом лежал. Здорово порвали. Волки, наверное, или медведь.
– Рядом с грузовиком?! – Я почему-то сразу представил себе здоровенную железную махину, за километр воняющую дымом, бензином и подогретым гудроном. А если она еще и громыхает двигателем… волк и близко не подойдет. Волк. А вот оборотень – может. – И часто у вас тут такое? Часто волки нападают на людей?
– Не часто. – Иван вжался в спинку стула и будто бы разом стал вдвое меньше. – Но старики говорят, в начале девяностых бывало…
– Сколько в Саранске зарегистрированных оборотней? – Я нажал на слово «зарегистрированных». – Я утром видел четырех.
– Семеро, – с явной неохотой выдавил Иван. – Саш, это не они. Я наших всех знаю, хорошие ребята. С одним еще в школе вместе учились.
Под ключицей стрельнуло. Я по привычке склонил голову набок, пытаясь унять боль. Когда-то давно это помогало – тогда болели разорванные мышцы и связки. Сейчас болело то, что вылечить уже невозможно.
– Они оборотни, Светлый! – Я еле удержал себя от того, чтобы вскочить со стула. – Хорошие ребята не едят людей по лицензии.
– Трое вообще от лицензий отказались. – Иван тяжело вздохнул. – Саш, ну не могли они…
– Могли, – отрубил я. – Или они, или заезжий гастролер. Почему ты их защищаешь, Ваня? Они Темные!
– А ты что бы стал делать?! – взорвался Иван. Потом втянул голову в плечи, прислушиваясь, не проснулись ли родные, и продолжил уже шепотом: – Саша, у нас тут не Питер. Все свои. Вадим меня еще пацаном помнит. А Серега и Катя сами у меня, считай, на руках выросли. Обычные ребятишки. Веселые, здоровые, крепкие, родители хорошие. Их судить, Саша? Их ловить?! Даже Семеныч…
– Ловить и судить! – рявкнул я. – Вы – дозорные, Ваня. Вы не имеете права закрывать глаза на такое. И я не имею, понимаешь?
– Да понимаю я, понимаю, – ответил Иван уже спокойнее и тут же разлил по второй. – Саш, мы с Семенычем не такие уж колхозники. Я приглядывал за Темными, это моя работа. Поверь, очень маловероятно, что это кто-то из местных. Трое, как я уже говорил, вообще не охотятся. У четырех лицензия на этот год еще не закрыта.
– Тогда надо искать того, кто не зарегистрирован в Саранске. – Я одним махом опрокинул рюмку. – Или новообращенного. Больные старики, дети, супруги кого-то из семерых…
– Саша, что у тебя с глазами? – тихо спросил Иван. – Ты… ты поэтому Волк, да? Волк?
– Поэтому, – буркнул я, опуская взгляд. – Давай не будем, ладно? Спать охота.
– Спать так спать. – Иван пожал плечами и поднялся. – Я тебя понял. Будем работать… Волк. Попробуй завтра заглянуть к Петровичу, он как раз недалеко от того места, где дорогу делали, живет, за Атемаром. Я тебе утром на карте покажу, не промахнешься.
– Что за Петрович?
– Сам увидишь. – Иван хитро
