Она достает из кармана заколку и собирает волосы в узел на затылке.
– Поскольку у нас сохранился старый образец твоей крови, я уже знакома с разными антителами, которые могли бы нам помешать. Некоторые из них довольно странные, ты сама знаешь. Может, из-за твоей поездки в Азию несколько лет назад. Но, слава богу, никаких неустранимых проблем.
Слава богу – это верно сказано. Я со страхом осознаю, что семья Эви, взяв меня с собой на каникулы в Индонезию после того, как мы закончили среднюю школу, могла лишить меня всех шансов на это чудо.
Я говорю:
– Лучше могло быть, только если бы «харизма» была в капсулах вместо инъекций.
Она проводит по своей нижней губе наманикюренным ногтем.
– Ну, однажды, я мечтаю, появится версия для массового производства, которую будут продавать без рецепта – может, это будет порошок, который можно просто вдохнуть, чтобы обойти гематоэнцефалический барьер. Может, его будут продавать в светло-желтых пакетиках, на которых напечатаны розовые сердечки. Как ты думаешь?
Она подмигивает мне, и я задумываюсь – может, ее последние слова – просто шутка, чтобы я расслабилась.
Но все-таки мне не удается заставить себя рассмеяться. Следом за доктором Стернфилд я вхожу в дверь, которая отпирается еще одним кодом, и оказываюсь в маленькой комнатке. Доктор Стернфилд велит мне сесть, пока она моет руки и надевает перчатки. Из маленького стального шкафчика она достает большой шприц.
– Я знаю, что это пугает, но тебе от этого станет лучше. Я делала себе инъекции и более толстыми иглами. Две секунды боли, а потом можно всю жизнь радоваться.
Она протирает мою руку вышел локтя спиртовым тампоном и вводит лекарство – за обещанные две секунды. Ловкими движениями она перевязывает руку узким бинтом. Готова поклясться, что чувствую, как содержимое шприца проникает в мою руку. Хотя мне не терпится перестать быть застенчивой, глухая паника наполняет мою грудь. Ох, ничего себе, я действительно это сделала.
Она стягивает перчатки.
– Если начнешь паниковать, глубоко дыши. А на случай, если тебе захочется с кем-то поговорить об этом, я дам тебе то, что получают от меня лишь немногие – мой номер телефона. Воспользуйся им, ладно? Мы изменим мир, ты и я.
Я рассматриваю узкую повязку, которая скрывает так много.
– Я просто хочу изменить себя.
– Этого достаточно. А теперь как насчет того, чтобы подняться наверх и посмотреть, осталось ли у них еще что-нибудь с трюфелями?
Покидая эту комнату, мы больше не произносим ни слова. Я потираю руку, размышляя о веществе, которое разгорается под кожей и неудержимо растекается по артериям. Удалось бы мне сорвать повязку и высосать его, как змеиный яд? Сколько пройдет прежде чем оно начнет на меня влиять? День? Неделя? Стоило бы задать эти вопросы доктору Стернфилд, но теперь, когда дело уже сделано, я не могу заставить себя заговорить с ней, когда она стоит в лифте в футе от меня с довольным выражением лица.
Прежде чем поспешить прочь, она шепчет мне:
– Помни, никому ни слова о «харизме» и клинических испытаниях для Сэмми, ладно?
Я невнятно бормочу что-то в знак согласия, и она уходит. У меня в голове неотвязно крутится мысль о том, что мне следовало потребовать больше деталей. Ладно, я надеюсь, что в скором времени я уже никогда не побоюсь заговорить. Теперь перспективы кажутся мне намного шире, я могу наполнить свое будущее новыми возможностями, свободой, а может быть даже отношениями с Джеком, если я смогу исправить тот ущерб, который был нанесен прошлым вечером. Легким прогулочным шагом я направляюсь к кафетерию. Но мне по-прежнему недостает смелости, чтобы присоединиться к Хлое, Шейну и остальным, когда они смеются, сидя за круглым столом.
Я украдкой пробираюсь в угол и ем одна – надеюсь, в последний раз.
С наслаждением поедая лосося и спаржу (спасибо, что в моей порции нет гуидаков), я обнаруживаю, что мой телефон снова поймал Сеть. Эви прислала еще одно сообщение и рассказывает новые детали. Они с Рэйфом целовались «как безумные» после вечеринки. Конечно, я ужасно волнуюсь за нее, но меня еще сильнее интригует другая часть сообщения – Джек не мог понять, почему я ушла так рано. Как только она сказала ему, что я ушла, он ушел тоже.
Правда? Вот если бы я не сделала тогда поспешных выводов и не устроила истерику из-за Александры. А теперь он будет думать, что я совершенно неадекватная. Ну, на самом деле он думал так уже после того эпизода с пивом. Я собираюсь позвонить Эви, чтобы узнать больше, но тут Салли Симс объявляет, что до следующего мероприятия осталось две минуты. Отвратительно. Если бы я знала секретные коды от лаборатории внизу, я бы спряталась там вместе с Руби.
Я запихиваю в себя остатки обеда, иду к конференц-залу имени Уотсона и Крика и усаживаюсь там на один из стульев, расставленных по кругу. Роза вбегает в зал на последней минуте, ее лицо кажется бледным. Как странно. Я видела ее какой угодно, но только не подавленной. Подозрение вспыхивает в моем сознании. Я пытаюсь разглядеть, нет ли у нее повязки на руке, но рукава ее рубашки скрывают любые улики – как и у меня.
Джо призывает всех к порядку.
– Отличная работа на пляже, ребята! Что вам больше всего понравилось?
Руки тянутся вверх; называют воду, охоту, солнечный свет и все такое прочее. Покончив с запланированным снятием напряжения, Джо переходит к психотерапии.
– Есть желающие поделиться чем-то новым со времени нашей прошлой встречи?
Мы переглядываемся в неуютной тишине, и наконец берет слово девочка по имени Киэра. У нее рыжие волосы, но перед этой встречей она покрасила их в золотистый у корней, и теперь кажется, будто у нее голова горит. Она жалуется, что ее родители посвящают почти все время ее брату Якобу, в генах которого обнаружена болезнь Хантингтона.
Зацепившись за эту тему, Джо спрашивает остальных, завидуем ли мы вниманию, которое наши родители изливают на наших братьев и сестер. Для меня не проблема, что мать зацикливается на Сэмми. Ведь и я сама так делаю.
От предстоящей необходимости говорить о чем-то перед группой мои внутренности стискивает знакомое ощущение. Похоже, «харизма» еще не заработала. Пусть лучше Хлоя говорит. Один за другим все болтают о том, как ужасно, когда все тебя игнорируют, если рядом твои братья и сестры. Вот же детский сад.
Кода наступает очередь Шейна, он вытягивает вперед свои длинные ноги и говорит:
– А я не против, когда моей сестре уделяют внимание.
Джо поднимает свои густые брови.
– Правда? Будь честным. Ты среди друзей.
Шейн ухмыляется.
– Да? Знаете, когда люди замечают ее,
