– Вы знаете, что мы ищем, сэр? – спросила я.
– Думаю, да. Я уже бывал здесь. – Он впервые подал голос с тех пор, как мы вышли из дома. – Я исследовал этот участок в первый же месяц после переезда в Нью-Фидлем. Силовые линии, протянувшиеся на несколько миль по всему городу, сходятся сюда, но не продолжаются. Как будто просто исчезают. Я всегда догадывался, что здесь находится нечто важное, не поддающееся моему восприятию. Словно некий барьер, преодолеть который я не в состоянии. А ведь в мире мало вещей, которых бы я совсем не видел. Подозреваю, мисс Рук, что мы приближаемся к порталу в Аннуин.
– Аннуин? – насторожился Финстерн. – Припоминаю это слово. Валлийское?
– Верно, – с удивлением взглянул на него Джекаби через плечо.
– Помню всякие истории про него, – добавил Финстерн. – И про холмы сидов в Ирландии.
– Хмм… – Похоже, ответ изобретателя впечатлил детектива. – Необычные познания для человека вашего склада ума.
– Я скептик, но прежде всего ученый, никогда не отрицавший возможности существования того, что находится вне нашего понимания. Я читал «Мабиногион» и древние легенды о короле Артуре. Посетил Стоунхендж. Не следует отрицать чего-то только потому, что оно не изучено. Такова природа исследований. Аннуин – любопытная теория. Пересечение разных измерений, слияние реальностей… – Его бегающие глаза на мгновение утратили сосредоточенность, и он уставился на деревья вдали. – Будь у вас такое же детство, как у меня, детектив, вы бы тоже искали другие миры.
– В моем детстве другие миры сами нашли меня, – ответил Джекаби. – Хотел я того или нет. Похоже, вам повезло больше.
– Извините, джентльмены, – вмешалась я. – Тут есть и те, кто не занимался всю жизнь исследованием малоизвестных мифов.
– Аннуин – одно из многих наименований иного мира.
– Загробной жизни?
– Нет. Не совсем. Но я верю, что наш вход в иной мир должен находиться за каким-то барьером. Помимо нашего, существуют и другие миры, в которых обитают существа, некогда открыто делившие с нами землю. Есть места, в которых барьер непрочен, а в нескольких – и вовсе сломан, но он простирается до всех углов земного шара.
Щека Финстерна дернулась.
– У земного шара сферическая форма. У него нет углов.
Не обращая на него внимания, Джекаби продолжил:
– Аннуин находится вокруг нас, но он – то немногое, чего даже я никогда не видел.
– Тогда как вы можете утверждать что-то наверняка?
– Если парижанин скажет, что Франция реальна, вы ему поверите? Я неоднократно встречал обитателей Аннуина, мисс Рук. Ремесленники, перестроившие мой третий этаж, были из той области Аннуина, которую древние скандинавы называли Альвхеймом. Нам они более известны под названием «эльфы».
– Ваш дом перестраивали эльфы? – недоверчиво спросила я.
– А вы знаете лучший способ разместить целую экосистему на одном этаже дома в Новой Англии в колониальном стиле?
– Нет, не знаю.
– Пруд на третьем этаже гораздо глубже, чем потолок на втором. Они пересекаются, каждый не теряя своих объемов. Хитрый трюк.
– Да, я заметила.
– Вот и прекрасно. Аннуин устроен схожим образом. Он здесь, вокруг, но простые смертные вроде нас никогда не смогут войти в него. Благой Двор позаботился о том, чтобы окружить его барьером. Открывать порталы могут только его представители.
– И что же они защищают этим своим барьером? – хмыкнул Финстерн.
Джекаби наконец-то остановился перед большим поросшим травой пригорком, походившим на торчавшую из земли идеальную полусферу.
– Нас, – ответил он, снимая сумку с плеч. – Они защищают нас.
– И как же они защищают нас, – спросил Чарли, – если это они могут приходить и уходить, а мы все время заперты?
– Не все создания могут проникать через барьер, – ответил Джекаби. – Представители Благого Двора дружелюбны по своей природе. Представители Неблагого Двора… не дружелюбны.
Он поглядел на Оуэна Финстерна, обходившего холм по кругу и не сводившего с него глаз. Понизив голос, Джекаби добавил:
– Ваши предки, мистер Баркер, рождены от союза человека и фэйри Благого Двора. Предки же вервольфов, напротив, принадлежали к Неблагому Двору. Возможно, именно поэтому из вас вышел прекрасный блюститель закона, а из них чудовища. Такова природа зверя.
– Значит, барьер держит всех плохих существ внутри? – полюбопытствовала я. – Но что-то он не очень хорошо справляется с этой своей задачей, раз по Нью-Фидлему разгуливают редкапы, вампиры и прочая нечисть.
– Барьер не идеален, – согласился Джекаби. – Вполне естественно, что какие-то существа иногда проникают сквозь него. В последнее время да, чаще, но это лишь ничтожная доля тех, что остаются внутри. Обязанность Благого Двора – запечатывать трещины и закрывать проломы. Представьте себе, какой поток хлынет сюда, если плотина прорвется. Вспомните пруд над вашей спальней на Авгур-лейн. Эти существа – словно капли, которые просачиваются сквозь потолок. Они ничто по сравнению с тем потопом, который ожидает вас, если потолок рухнет.
– Не слишком утешительное сравнение, – заметила я. – Как и мысль о расположении моей спальни.
– Я… я чувствую!
Мы подняли головы. Финстерн добрался почти до вершины холма, но тут же кубарем покатился вниз, словно его толкнула гигантская невидимая рука. Перекувыркнувшись по дороге, он с ошарашенным видом приземлился у подножия.
– Наблюдаемый феномен. Измеримая реакция. Количественная. – Изобретатель поднялся на ноги, слегка пошатываясь, но с безумной улыбкой на лице. – Реальная.
Джекаби поднялся на холм – не такой уж и высокий, футов в десять, от силы пятнадцать от основания – и встал там, где что-то обнаружил Финстерн, ощупывая воздух вокруг себя.
Ничего не происходило.
– Ничего не ощущаю. И до сих пор ничего не вижу. – Он с подозрением посмотрел на изобретателя. – Ваш отец… как там его называла ваша мать?
– «Волшебный человек», – усмехнулся Финстерн. – А вы и в самом деле ничего не чувствуете? В воздухе. Даже отсюда слышно. Гудит, словно генератор.
Джекаби спустился.
– Нет, не чувствую. Этот холм одновременно и дверь, и замок, но они не предназначены для меня. Вы же, с другой стороны… Кем бы ни был ваш отец, мистер Финстерн, я уверен, что этот барьер нужен для того, чтобы препятствовать проходу его родных и им подобных.
– Хотите сказать, что мой отец – представитель этого вашего Неблагого Двора?
– Мне очень жаль, – ответил Джекаби. – Это не отменяет того, что для вашей матери он действительно мог быть волшебным человеком. Просто не обязательно добрым.
– Добрый. Злой. Субъективность, – холодно бросил Финстерн. – Он бросил мою мать и сделал меня внебрачным ребенком. Не стоит сожалеть, он и правда чудовище. Так как же нам попасть внутрь?
Джекаби задумчиво покивал.
– Интересно, Чарли, а вы что-нибудь ощущаете?
– Я не знаю, что именно должен ощущать, сэр.
– Тогда попробуйте. Вон там.
Чарли поднялся по травянистому склону, вытянув перед собой руки. Финстерн наблюдал за ним, прищурившись.
– Ничего не чувствую, – сказал Чарли. – Ом-кайни всегда соблюдали нейтралитет, сэр. Извините, но я думаю, что…
Руки Чарли вдруг исчезли по локоть, и он
