Вблизи, во время разговора один на один, происходившего в горнице на верхнем жилье дворца, убедился Хотен, что догадка его о недуге великого князя верна. Морщился болезненно князь Изяслав время от времени и привычно, сам того уже наверняка не замечая, потирал себе при этом бок. Встретил он Хотена с некоторой холодностью, того, впрочем, не удивившей.
– Давненько не виделись мы, сыщик-хитрец, – протянул князь, прищурившись. – А ведь ты так и не отчитался предо мною по делу Игоря Ольговича.
– Я делал, что мог, великий княже, – поклонился Хотен. – И уже выходил на обидчиков твоего брата князя Владимира, когда меня подрезали.
– Да ты садись, садись… Петр закончил то дело. Он, кстати, проверял, как ты воспользовался разрешением брать, сколько нужно, из моей казны. И был очень удивлен твоей скромностью, Хотен, даже бескорыстием. Я признаться, тоже не ожидал, что ты так мало потратишь на розыск.
– Сам теперь жалею, – буркнул емец себе под нос, а вслух объяснил, что вел розыск за счет допрашиваемых.
– Покончим с этим. Ежели за мной и остался должок, то я его возмещу, когда ты выполнишь для меня еще один розыск. Но прежде…
Великий князь неожиданно легко поднялся с кресла и быстрыми, неслышными шагами пересек жарко натопленную, все еще дымком припахивающую горницу. Рывком распахнул дверь, выглянул.
– Стой, где стоишь, Сысойка! – крикнул наружу. – Никого ко мне не впускай и не позволяй даже подойти к двери!
Хотен тем временем присматривался к большому ковру-картине, закрывающему всю стену за креслом князя Изяслава. Не успел понять, что же именно на нем выткано, как князь вернулся на свое место.
– Дело на сей раз сугубо тайное. Впрочем, так повелось, что иных поручений я тебе не даю, кроме таких. До того тайное, что и доверить его тебе могу только в том случае, если ты снова поступишь ко мне на службу.
– А Радко вроде как правил посольство от тебя и сказал, что ты хочешь нанять меня как вольного хитреца, – осторожно напомнил Хотен.
– Разве? – и князь Изяслав, насупившись, потер указательным пальцем переносицу. – Значит, я передумал теперь. Ведь дней десять Радко за тобою ездил. Было время и передумать.
– И про десятую долю от найденного передумал, великий княже? – не удержался сыщик. – Такую, что можно будет, как хоробру Садко в песне, построить каменную церковь?
Князь Изяслав вгляделся в его лицо, снова прищурившись, промолвил вдумчиво:
– О твоей доле потом, если договоримся. Это очень большой куш, ты таких еще и не видел. Тут нельзя рубить сплеча. Поведай сначала, почему не хочешь ко мне на службу?
– Как же я пойду к тебе на службу, великий княже, если у меня под Киевом семья в поместье? Да и кем меня возьмешь? Мечник у тебя есть, показали мне его сегодня за столом в гриднице.
– Я бы мог взять тебя боярином-радником, как у поляков живет, при дворе зятя моего короля Болеслава. В боярский совет, но не в ближний (те у меня ежедень на службе и за столом), а в большой. Будешь мне служить, только когда понадобишься. А короля Гейзу, в первую же встречу с ним, я попрошу посвятить тебя в рыцари. Это для верности, чтобы мои бояре-пузачи на тебя меньше косились. И доля твоя в добыче, как у приятеля твоего Радко.
Кровь хлынула Хотену в лицо. Такой чести он не ожидал. И тут же, будто поощренный княжеской милостью, разум его выдал приемлемое решение:
– Благодарю, великий княже, за великую твою ласку, за великую честь! Разумеется, я иду к тебе в бояре с радостью. И вот что я придумал. Ты ведь не увольнял меня тогда, три года назад, со службы своей?
Князь Изяслав покачал головой.
– Ну вот, а теперь мы можем условиться, что я просто продолжу службу, но уже не мечником, а боярином твоим, великий княже. – Слово «боярин» произнес Хотен бережно, будто пробуя осторожно языком на вкус. – И не станем кричать о том на всех углах, тем более что поручение твое будет тайным.
– Хитер, хитер ты, боярин новоназначенный! – ухмыльнулся князь. – Однако таким ты мне и нужен. Вот теперь, наконец, о деле.
Впрочем, начал князь Изяслав довольно издалека. Он сказал, что и сам понимает опасность приглашения иноземных войск для усобицы на Руси. Правду сказать, венгры и поляки при этом немногим лучше половцев. Добро, что пока речь идет о войсках его близких родственников и сердечных, надежных друзей, королей Гейзы и Болеслава, однако худо, что военачальники венгров и поляков проведывают дорогу в Русскую землю. Сейчас они как друзья его, великого князя, приходят, а повернется течение дел в другую сторону, легко придут и врагами. На киевские полки надежда слабая, они хорошо воюют, только если их драгоценному городу угрожает опасность…
– Однако же, великий княже…
– Что сказал, то сказал. Нечего тебе защищать твоих киевлян, вовсе не в них дело сейчас! Вон и приятели мои сердечные, вожди черных клобуков, присоединяются ко мне, как только начну побеждать, не ранее. И вот что я придумал. Без иноземной подмоги окончательной победы над Юрием и Володимирком мне не видать, вот я и приглашу иноземных вояк, да только таких, что будут токмо мне подчиняться. Наемных варягов приглашу и немцев, коим буду платить за воинские их труды. Половцев диких и хазар – в конницу, почему бы и нет? А нанимать буду их по одному, а не целыми дружинами, как поступали мои предки. Это чтобы труднее им было между собою сговориться. Там посмотрим, как сподручнее будет: или ю-ри-гельт (вот, и словечко немецкое затвердил!) платить, годовое жалованье, или кормить и поить, как наших дружинников, и давать долю в добыче.
– Если деньгами, так каждый немец будет, пожалуй, на отдельном костерке свою похлебку варить, – усмехнулся Хотен.
– Да пусть варит! Главное, чтобы на войне мои приказы выполнял, а не как твои земляки-киевляне: хотят – наступают, не хотят – шлют гонцов, что пора-де им, хоробрам, и по домам… Ты бы лучше не об отдельной немецкой похлебке заботился, а спросил бы у меня, где я денег возьму на наемное иноземное войско?
– Не думал я, великий княже, что твоя казна сейчас настолько полна, – осторожно заметил Хотен.
– Состояние моей казны есть державная тайна! – погрозил пальцем князь Изяслав. – Однако казна тут ни при чем. Если и пусто там сейчас, мечом добуду, сколь надобно мне – так
