Мы – дичь. Хопи всегда заканчивается бойней, к которой ведут сужающиеся коридоры. Вскоре я увидела ее, эту бойню – огромный черный… наверно, корабль, по крайней мере он был похож на те штуки, что проносились у нас над головой, занял половину площади, протянув свои «щупальца» направо и налево так, что между ними образовался сужающийся проход. Загон хопи. От корабля веяло страхом, но страх, идущий по пятам, был сильнее. Тем не менее я нашла в себе силы остановиться. Обернуться. Выхватить у пробегающего солдата в униформе (как она похожа на нашу, которая в Проекте, подумала я некстати) странный кургузый автомат. Когда последние паникующие промчались мимо, я присела на одно колено и передвинула, должно быть, переводчик огня (в своей жизни я стреляла нечасто, в основном из папашиного «Глока» и пару раз из Призраковой «беретты») и стала ждать.
А потом появились они. Я не могла смотреть на них, видела лишь огромные, движущиеся тени, смотреть на которые само по себе было мучение. Попытавшись прицелиться, я спустила курок. Раздались выстрелы, я проснулась и в ужасе огляделась в поиске страшных теней. Но они остались во сне, я облегченно вздохнула и забыла этот кошмар…
…пока одна из теней не возникла передо мной.
Призрак тут же вскинул свою «беретту» (и где он только ее прятал?), но выстрелить не успел – тень скукожилась, уменьшилась в размерах и оказалась всего лишь Бараккой, за спиной которого стоял небольшой подводный аппарат, похожий на камбалу под седлом. Баракка был без балаклавы, потому его голос звучал четче, чем у нас:
– Ну что, нагулялись, хулиганы?
– Видал я такие прогулки а culo di caccare baleno, – буркнул Призрак, убирая ствол.
– Устали небось? – участливо спросил Баракка. – Я, наверно, вас порадую – обратно поедете с ветерком.
– С чего вдруг такая милость? – удивился Призрак.
– Вам надо срочно возвращаться на Базу, – пояснил куратор. – На солнце вспышка, через пару часов выброс достигнет земли, пройдется по спутникам. Самое время отправить группу на «Левиафан», а вы летите первыми.
БракиэльЯ занял место рядом с Бараккой, а ребята забрались в салон. Между салоном и кабиной «Трешера» (так назывался наш подводный извозчик; очень удачное название для подлодки, все равно, что назвать яхту «Титаником») было стекло, и я воспользовался этим, чтобы кое-что уточнить.
– Баракка, ты на этой базе раньше бывал?
Баракка уставился на меня, как на идиота:
– Малыш, я ее строил. Точнее, не совсем строил, скажем, переоборудовал. Раньше это была исследовательская станция Сиднейского океанографического института. Потом что-то случилось, и ее забросили. Лорд ее купил, через третьих лиц, а потом…
– Случилось? – переспросил я. – В каком смысле «случилось»?
Баракка пожал плечами:
– Откуда мне знать? Просто австралийцы объявили, что сворачивают проект. Дескать, не нашли того, что хотели, а что искали – не говорили.
– Может, город? – сказал я и замолчал. Это называется «забросить удочку». Интересно, клюнет или нет?
Клюнул:
– По-моему, никакой это не город, – заметил Баракка совершенно спокойно. – Просто опорный пункт. Во всяком случае, при ближнем рассмотрении он не так впечатляет. Так, пара строений, кое-какое оборудование…
– Баракка, – серьезно спросил его я, – ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? То есть рядом с Норфолком существует неизвестный науке «опорный пункт» непонятно какой цивилизации, и вы…
– Что «мы»? – перебил Баракка. – По-твоему, мы должны были об этом раструбить по всему миру, да? Мы не друзья миру, Бракиэль. И мир нам не друг. Ты еще не понял? Да и не нужен он миру, этот город.
– Как это «не нужен»? – удивился я. – Это же находка века!
– Находка века, находка глаза, находка уха… – передразнил Баракка. – Если б ты знал, сколько таких находок первооткрыватели сами «закрывали» от греха подальше? Наша история наполнена догмами, и ни в чьих интересах их разрушать. Никто не станет расшифровывать письменность острова Пасхи, изучать карты Пири Рейса или пытаться понять петроглифы Наска. Потому, что ответ может очень многое изменить, в том числе в нашей современной жизни.
«Трешер» тем временем добрался до Базы. Баррака активировал шлюз ангара и откинулся на спинку кресла, ожидая, пока тот откроется.
– Ты думаешь, почему мы прячемся ото всех? – спросил он. – Мир очень не любит, когда его догмы кто-то пытается потрясти, и цивилизация, выстроенная на принципах оппортунизма и атеизма, в этом плане куда более жестокая и непримиримая, чем любая религия. Религия может приспособиться к чему угодно, к любому новому знанию, для верующего человека не важно, плоский мир или круглый, каким бы он ни был, он создан его богом. А для ученого это имеет принципиальное значение: если картина мира соответствует его представлениям, то он гений, если нет – то безумец и дурак. Кому хочется быть безумцем и дураком, Бракиэль?
Ворота открылись, и Баракка прервался, чтобы завезти «Трешер» в ангар. А потом обернулся ко мне и сказал:
– Думаешь, никто не знает правду? Знают. Но молчат. Не все способны пожертвовать всем ради правды. Не все такие, как я или ты…
– А чем пожертвовал ты? – спросил я с замиранием сердца.
– Для начала глазом, – ответил Баракка, приподнимая повязку, прикрывающую…
Кожа вокруг глазницы представляла собой сплошной ожог, от вида которого я почувствовал приступ тошноты. А среди рубцов обугленной плоти жил своей жизнью странный, по-моему, фасеточный искусственный глаз. Он не был похож на глаз мухи, больше он напоминал объектив спутника-шпиона, комбинацию фазированной решетки с целым букетом работающих в разных диапазонах камер.
Но меня не столько поразила эта хайтековская примочка, сколько плоть, ее окружавшая.
– Говорят, чтобы выпить вод Урда, дарующих всеведенье, Один отдал свой глаз. Скажем так, у меня похожая история. Сначала меня нафигачили анаболиками, чтобы лучше чувствовал и не отрубился, а потом раскалили штык и выковыряли глаз. Хотели и второй удалить без врачебных предписаний, да Лорд не позволил. Ну что ж, я рад, что заплатил эту цену. Эх…
Он пошарил под панелью управления и вытащил окурок сигары.
– Ладно, Бракиэль, иди к своим. А то скажут, что мы с тобой тут заговоры строим.
– Чей это город? – спросил я с полной уверенностью, что Баракка это знает.
– Не город, а опорный пункт, – ответил тот. – А город ты скоро увидишь, обещаю. А может, ты его уже видел?
– Где? – не понял я.
– Во сне, – ответил Баракка. – Будь внимательней ко снам, малыш. Как говорилось в одном старом фильме, сны – это двери. Да иди уже, у меня сегодня еще дел по горло…
Треугольник в небе
ДжиннНе знаю, как у кого, а у меня дух захватывало.
Одно
