В общем, наверно, все мы могли свернуть, и кому-то это даже удалось, но не нам с Джинном.
Мы шли по пустому коридору, длинному, как прямая кишка сатаны. Справа был ряд дверей, точнее, как ряд – между ними метров по пятнадцать – двадцать; слева – глухая стена. И мы почти дошли до перекрестка, когда нас остановил Купер. Он появился на мгновение и сообщил:
– Двое, справа, семьдесят футов до поворота, Апистия и Леди Н. Идут сюда, – и исчез.
– Факн’щит, – выругался Джинн и как-то беспомощно огляделся по сторонам, – фуф, слава богу, сюда!
Он бросился к пройденной нами двери (она была последней, дальше, до самого поворота, только ровная стена…), приложил ладонь к сенсорной панели – та сначала мигнула красным, потом зеленым, и дверь открылась. Оттуда… не то, чтобы завоняло, просто потянуло какой-то странной затхлостью, чего на станции не случалось. И теплом – в помещении за дверью было градусов тридцать по Цельсию, не меньше. Солярий там, что ли, cazzarolla, или сауна?
Мы вскочили в это странное помещение, и двери за нами закрылись. Помещение представляло собой довольно большой изолированный ангар, высотой в две палубы – мы находились на нижней, а выше имелся парапет с ограждением, проходивший по периметру помещения. В ангаре было почти темно, хотя на потолке я видел панели освещения – но они слабо светились красноватым светом, и только.
Ангар был почти пуст, лишь в дальнем его углу размещалась довольно большая куча. Я сначала даже испугался (ха!), подумал, может, это животное какое-то здоровущее, хотя откуда в этой bucca di culo животные? Но куча не двигалась, и я потерял к ней интерес.
– И что теперь? – шепотом спросил я. Джинн стоял, опираясь новой рукой о стену – видать, считывал информацию.
– Они остановились на перекрестке, – ответил Джинн, – спорят о чем-то… о том, что мы здесь, по ходу, вообще не в курсах. Подождем.
– Che cazza, конечно, подождем, – согласился я. – Лишь бы сюда не ломанулись.
– Могут, – подтвердил Джинн. – Замок запрограммирован на Надин и Лорда.
– Так, а как ты тогда его открыл? – удивился я. Призрак улыбнулся:
– Бро, ты совсем, что ли? Да я тут даже и без новой руки справился, ты ж мне сам свою перчатку подарил. Я ее малость усовершенствовал, конечно, а потом снял отпечатки – и Надин, и Лорда, и Апистии с Бараккой.
– Как? – удивился я. – За руку с ними здоровался?
– Нет, – ответил он почти равнодушно. – Перепрограммировал шаббанит, только и всего.
Внезапно он насторожился:
– Идут сюда. Жаль, я их послушать не могу, звуковой канал перехватить сложнее, чем остальные, его они как следует защитили. Блин, кажется, они к нам в гости!
Я указал ему на кучу:
– Прячемся!
И мы бросились к этой куче, но не добежали – Джинн остановился, облегченно вздохнул и сказал:
– Прошли мимо… о’кей, ждем, когда они уйдут из коридора, и выходим…
Манили меня две дороги, но я неторную выбрал в иные края, и прочее сразу утратило смысл. И почему в самые сложные или страшные моменты нашей жизни в голову лезет какая-то merdatta? Джинн стоял лицом ко мне и спиной к «куче», а потому, конечно, не видел то, что видел я. А я увидел, как «куча» за его спиной внезапно поднялась, как однажды виденная мной кобра (эти твари откуда-то взялись на Сицилии и иногда даже заползали в городскую черту). Сходство с коброй дополняло и то, что эта cazzatta раскрывалась, как капюшон у вышеупомянутой тварюки, но открывала не белое змеиное пузо, а что-то шевелящееся, туманное, слегка светящееся фиолетовым светом.
И от всего этого исходила волна леденящего ужаса!
Огонь идет со мной
Леди ЛедЯ не могла сказать, когда и как покинула небытие, но то, что я там побывала, отложилось у меня в подсознании. Какое-то время после этого я пребывала в состоянии полубесчувственности, лишенной сенсорных ощущений, – я знала, что я есть, но не более того. Потом пришли сны.
Сны – это двери, как говорил персонаж одного старого фильма. В том фильме, правда, двери открывались в комнаты, наполненные ужасом, и я не была уверена, что в жизни не так. Я видела комнату, похожую на тускло освещенную больничную палату. Там на кушетке лежал человек, скорее всего, женщина – у нее была заметная, хорошо очерченная грудь, но лицо закрывала маска, к которой от стенной консоли тянулись трубки и провода. А еще у женщины не оказалось ни рук, ни ног. Наверно, это меня должно было напугать, но я почему-то не боялась.
У кушетки стояли трое – двое мужчин и девочка не старше десяти лет. Мужчины были мне незнакомы. Один из них – здоровенный бугай, рядом с которым Баракка казался бы стройным, хотя по габаритам они были сравнимы. Черты лица увальня казались неприятно оплывшими, на некрасивом черепе и двойном подбородке росли короткие волосы неприятного цвета ржавчины.
Второй – ничем не примечательный молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, может, чуть старше. У него были какие-то простецкие черты лица и светлые волосы – не блондин, но очень светлый шатен. Поверх дорогого костюма небрежно наброшен белый халат. Глаза контрастировали с этим его простецким видом – в них читались внимательность и ум, но и какая-то обреченность. Почему-то он мне казался кроликом, мудрым кроликом из сказки про Винни Пуха, хотя в его облике от кролика не было совершенно ничего.
Девочка была Леди Н. Ее я узнала сразу, несмотря на детские черты лица. Впрочем, в этих чертах уже виделось что-то взрослое, даже более, чем взрослое – что-то роковое.
– Ни хрена я не понимаю! – говорил бугай. – Какого черта она не протянула ноги?
– Наверно, потому, что у нее больше нет ног? – съехидничал кро-лик.
– Охренительно смешно, – сказал бугай. – Ща уссусь просто. Блин, Ойген, ну сам подумай – четыре аппарата! По всем параметрам, уже могли бы ее отправить вниз по реке, а она все никак не окочурится.
– Я тебе даже больше скажу, – «кролик» Ойген вытащил из нагрудного кармана своего импозантного пиджака архаичный планшет и включил его. – У нее на руках были альфы, а на ногах – новые беты, с двойным зарядом.
– И что за херню я сейчас услышал? – спросил бугай.
– Не матерись при ребенке, – посоветовал Ойген. – Мы больше двух бет ни на кого не ставим, организм и одну не у всех выдерживает.
– Почему? – не понял бугай.
– Потому, что Надин – ребенок, – пояснил Ойген. – И незачем ей твое дерьмословие слушать, дружище.
– Иди в жопу, – посоветовал увалень. – Чтоб ты знал, Надин уже
