– Нет, – ответил Купер. – Это возможно. Но мы, Бракиэль, не рассчитывали на встречу с кем-то из кураторов.
– Зря, – Бракиэль отхлебнул еще пива и, вполне в соответствии со своим прозвищем, уставился в небо. – С учетом того, как они умеют исчезать и появляться в самых неожиданных местах…
– Ты тоже, – заметил я.
– Знаешь, – ответил он, – вообще-то, это наш с Нааме парк. Кстати, именно на этой лужайке мы с ней впервые занялись любовью. Говорю просто для того, чтобы объяснить, что я здесь делаю. Не шпионю, а гуляю. Я часто гуляю здесь – приятные воспоминания, опять-таки небо прямо надо мной. Это ведь не голограмма, полукупол настоящий, из искусственного алмаза.
– Ничего себе алмаз! – обалдел я, глядя на купол новыми глазами.
– Искусственно выращенный, здесь же, в космосе, – пояснил Бракиэль. – Твердый, но не хрупкий, может выдержать даже удар метеорита размером с шаттл.
Он бросил быстрый взгляд в небо:
– Кстати, о шаттлах. Видишь ту звездочку?
Я кивнул. Эта звезда была довольно яркой и в отличие от других звезд двигалась, приближаясь к станции.
– «Атлантис», – сказал Бракиэль. – Пилотирует сам Лорд. Идет точно по расписанию, секунда в секунду. Лорд пунктуален.
– Откуда ты знаешь, что это он? – спросил я. Бракиэль посмотрел на меня странно:
– Ты чего, это же моя сверхспособность, забыл? Я знаю все, что происходит в ближнем космосе, и многое из…
Он замер, а затем сказал изменившимся тоном:
– Что за чертовщина, его же здесь не было!
– Кого? – не понял я, но он не ответил. Вскочил на ноги, опрокинув отставленную раньше недопитую банку пива, которое пенящимся потоком потекло по траве, и крикнул:
– Надо предупредить Нааме! Фредди, свяжись с ребятами. Пусть бросают все, что начали, – может понадобиться соединиться в цепочку.
– Что случилось? – спросил я.
– Пока не знаю, – ответил он через плечо. – Что-то плохое. Машеу бен-зона[26], хоть бы я ошибался!
И убежал, оставив меня с фичами втроем, но ненадолго. Как только Бракиэль ушел, к нашему пикнику присоединился Молчаливый гигант.
Когда фичи Призрака и Джинна остались со мной, свою фичу я отправил с ними. Общаться с ней они не могли, но по крайней мере находились под ее присмотром и охраной. Но теперь Молчаливый гигант возник в нашей компании и, что называется, с порога выпалил:
– Они спустились в Темный коридор!
– И что? – не понял я. – У ребят есть фонарики. После нашего приключения на арктической базе Призрак вообще с ним не расстается, по-моему, даже спит с ним.
– Темный коридор, – пояснил Цезарь, кажется, встревоженно, – это особое место на станции, куда фичи не могут проникнуть.
– И что там? – спросил я, поднимаясь на ноги. Кажется, ребятам нужна будет помощь.
– Мы понятия не имеем, – сказал Купер. – По этому месту нет никакой информации, кроме того, что оно обозначено на плане.
– Отлично, – хотя все это было ни фига не отлично. – Как быстрее всего добраться до этого коридора?
Купер показал план с уже обозначенным путем до этого самого загадочного коридора. Совсем рядом с медлабом, между прочим. Оставив скатерку со всем, что было на ней сервировано, на лужайке, я сел в коляску Цезаря; сам Цезарь сел за руль, Купер пристроился сзади, а Молчаливый гигант просто свернулся в трей. Мы даже успели стартовать, прежде чем это случилось.
Сначала был свет, ослепительно-яркий, такой, что я даже на короткое время потерял зрение. А потом неведомая сила вышвырнула меня из коляски мотоцикла, да так удачно, что я плюхнулся в небольшое озерцо, украшавшее парк.
Леди Лед– Охренеть, – сказал бугай. – Просто обосраться и не жить.
– Что ты на нее уставился? – удивился Ойген. – Неужто знакомая?
– Мля, Ойген, с этой бабой лучше не знакомиться, – ответил бугай. – Это, чтоб ты знал, Кровавая Мэри. Самый крутой киллер в Европе, если не в мире.
Ойген критически покосился на лишенную конечностей женщину, лежащую на кушетке. На женщину, у которой, оказывается, было мое лицо.
– Все это в прошлом, дружище Пит, – сказал он, неприятно улыбаясь. – Без рук и без ног она не опаснее дождевого червя.
И тут заговорила девочка, тон ее оказался холодным, как антарктические льды, и властным, как Лорд Нахаш:
– Что вы стоите и смотрите? У вас есть совесть?
– У меня лично нет, – хмыкнул Пит. – Совесть – дорогая и бесполезная штука, девочка…
Он протянул руку, чтобы погладить Надин по голове, но замер, а грубое лицо его исказилось гримасой боли.
– Я тебе сейчас покажу «девочка», – медленно сказала Надин, и от ее голоса даже мне стало зябко. – Не забывай, с кем имеешь дело. Еще раз станешь распускать свои грязные корявки, сделаю так, что они отсохнут на хрен, а потом так же поступлю и с твоим стручком, понял?
– Она может, – хихикнул Ойген.
– Что, тебе она уже стручок оторвала? – зло спросил Пит, – вероятно, девочка прекратила свое воздействие, и он поспешно отдернул руку, прижал ее к груди и растирал ладонь.
– Вы, дядя Ойген, не лучше, – заметила Надин с презрением на лице. – Стоите тут и рассуждаете, а женщина перед вами мучается. Вы думаете, она ничего не чувствует и не понимает? Да, пагрэ почти выпил ее душу, но почти не означает совсем. Знаете, что она чувствует?
– Да насрать, что она чувствует, – прошипел Пит.
Не обращая на него ни малейшего внимания, Надин продолжала:
– Почему она выжила? Она ведь должна была погибнуть – что ее сохранило, знаете? Ненависть. Она ненавидит, и эта ненависть продляет ее жизнь. Более того, – эта ненависть с кровью передалась и ее детям, и если вы останетесь живы – не завидую я вам, когда они вырастут, а в том, что они вырастут, я не сомневаюсь.
– И что ты предлагаешь? – спросил Ойген на удивление серьезно. Словно перед ним была не маленькая девочка, а, как минимум, взрослая. Если не сам Лорд.
– Остановить ее мучения, – ответила девочка. – Вы и так взяли у нее все, что могли, зачем мучить ее еще больше? Дайте ей спокойно умереть!
– Что-то незаметно, чтобы она умирала, – заметил Пит, а Ойген добавил: – все ее жизненные показатели в норме. Такое впечатление, что у нее внутри атомный реактор.
– Да, – кивнула Надин. – Именно так, атомный реактор по имени ненависть. И пока он не устроил вам местную Фукусиму, его надо остановить.
– Как? – спросил Ойген. – Убить-то ее ничего не стоит, но ведь Лорд строго-настрого это запретил, разве ты не знаешь?
– Отец? – на лице девочки появилась болезненная улыбка. – А где он? Вы его видите? Я скажу вам, где он – сношает вашу с Питом шлюху Эдит. И ему нет дела до того, кто умрет этой ночью, ясно? Во всяком случае, мне до этого дела нет. Я намерена дать этой женщине покой, хотите – попробуйте меня остановить.
– Да мне как-то по хер, – заметил Пит. – Только скажи… скажите мне, Леди Н., вы когда-нибудь кого-нибудь убивали? Не
