Мне кажется, что освоение Марса – из той же серии: в пятидесятых много орали, что полезные ископаемые с Марса могут решить сырьевые проблемы Земли, но что-то я не вижу череды транспортов, везущих на матушку-Землю марсианское сырье. Русским, осваивающим Венеру, и то больше повезло – условия там, правда, – сущий ад, но профит утренняя звезда, по слухам, уже приносит.
С тех пор как Марсом занялись ТНК, про новые находки ничего не слыхать, по крайней мере в открытых публикациях. Желтая пресса публикует много чего, но доверия к их статьям никакого. Многие явный фейк, другие все равно не проверишь. Так что, есть ли жизнь на Марсе, точнее, была ли она там когда-нибудь, науке это неизвестно.
Но если Марс когда-то действительно был обитаемым, тогда по крайней мере понятно, почему добыча полезных ископаемых на нем не задалась…
– Хорошо, – медленно сказал я. – То есть тварь помнит Марс прошлого… это сколько же ей лет? Если бы Марс был обитаем недавно – такого шила в мешке утаить не удалось бы. Да и с водой накладка – полярные шапки по краевым льдам образовались сотни тысяч лет назад.
– Знаешь, – задумчиво ответил Фредди. – Мне показалось, что это существо действительно очень древнее. Но при этом психологически он еще подросток. Не спрашивай меня, как такое может быть. Я не знаю. А еще – он прибыл с той планеты, куда мы летим, и там таких, как он, много.
– То есть из твоих слов выходит, что мы лезем прямо в пасть акулы? – спросил я. – Как, по-твоему, знают ли об этом кураторы?
Фредди пожал плечами:
– Наверно, знают. Откуда, по-твоему, на борту станции этот? Меня не это беспокоит.
– А что? – спросил я, и Фредди пересказал мне вкратце то, что прочитал в мыслях твари. Действительно, было отчего обеспокоиться! Кто эта таинственная «она»? По всему выходило, что эта странная сущность (вряд ли «она» была человеком – если такое древнее существо так благоговейно к ней относилось и так боялось ее гнева) имела какое-то отношение к нашему Проекту, но какое? И знают ли об этом кураторы?
В общем, было над чем поразмыслить.
Леди ЛедЯ чувствовала себя покинутой. Не ребятами – пусть даже их сейчас не было рядом, но я понимала, что они мне не няньки и не обязаны носиться со мной; зато я чувствовала с их стороны искреннее участие, и это и так было много, намного больше, чем я заслуживала.
Понятия не имею, откуда у меня такие мысли.
В моем паспорте написано, что я родилась тридцать первого октября две тысячи сорок второго года. Прямо на Хэллоуин, и раньше меня это забавляло, но теперь я думала не об этом, а о своем зодиакальном знаке. Скорпион рожден, чтобы жалить, и когда жалить некого, он бьет самого себя. Наверно, все дело в этом. Наверно…
Но не это меня беспокоило, меня тревожило совершенно другое. Я потеряла себя.
Все было как раньше – моя фича, Арвен, которая теперь все время держалась рядом со мной и делала вид, что она просто очень большая кошка, даже когтей не выпускала. Мои сверхспособности – кажется, они только выросли, в своей рабочей комнате я устроила настоящие джунгли, вырастив из плесени древовидные побеги, лианы, обширные мхи и заселив все это мелкой живностью вроде бабочек, кузнечиков и божьих коровок. Причем я уже дважды успела выкосить все это к чертовой бабушке инфекциями и заново возродить. Я могла дарить жизнь, а могла приносить безжалостную погибель одним прикосновением…
Но я больше не испытывала от этого никакого удовлетворения. Я стала тенью самой себя, призраком, вовсю старающимся доказать, что он по-прежнему живой, несмотря на то, что его бренные останки доедают черви на ближайшем кладбище.
Именно потому время от времени я сворачиваюсь калачиком на диване или даже на полу и лежу, пытаясь ухватить проносимые невидимым ветром клочки самоидентификации, тени воспоминаний, чтобы свить из них ниточку Ариадны, ведущую к моему утерянному Я.
Арвен сказала, что была уничтожена, стерта неизвестным врагом, но ребята, с помощью своих фич, сумели ее восстановить. Я думаю, может, они и меня так восстановили? Собрали мою личность из кусочков своих, пожертвовали мне частицы своих душ, как (я узнала об этом, хотя ребята пытались это скрывать) до этого пожертвовали свою здоровую плоть ради того, чтобы у меня не было стресса, когда я узнаю, что мои руки и ноги – искусственные.
Странные какие-то… я чувствую руки и ноги точно так же, как и раньше, внешне они тоже ничем не отличаются – с чего бы я расстраивалась? А вот то, что я не ощущаю себя самой собой, это меня тревожит. Иногда я думаю и чувствую как Тень, как Дария, как Фредди, Джинн, Призрак, Бракиэль…
Даже как Нинель, и это странно – она же не из нашей цепочки! Хотя, конечно, она наш куратор, может, поэтому. Кстати, Арвен, когда я рассказала ей об этом (я теперь разговариваю со своей фичей, хотя, по-моему, я и раньше с ней разговаривала; просто я почти не помню ничего, что со мной было с того момента, как мы с Нинель и Бараккой покинули Лондон, а о днях, предшествовавших… моей травме, не помню вообще ничего), она сказала, что фича Нинель участвовала в ее воссоздании. Интересный поворот.
Когда ребята тихо, стараясь меня не будить, хотя я и не спала, так, лежала с закрытыми глазами, дружно ушли куда-то (это было как-то связано с очередной аферой наших шиложопых героев Призрака и Джинна), я все-таки почувствовала себя немного обделенной. Могли бы и меня с собой взять, физически-то я в норме, да и психологически – не считая ощущения себя не в своей тарелке, все о’кей. Обида постепенно слабела, уступая место чувству одиночества, брошенности.
Я вышла в общий зал. На столике, вокруг которого стояли диваны, лежала забытая колода карт. Я взяла ее и стала перебирать. Колода оказалась интересной: в пику своим родителям, всегда подчеркивающим свой статус, я часто смотрела бесплатное тиви и любила старые фильмы. Киноискусство в нашем веке дважды переживало «период ремейков», то есть находилось на уровне плинтуса: в нулевых – десятых, когда все ударились в 3Д, и в сороковых – пятидесятых, когда 3Д вытеснило головидение. Только совсем недавно вновь стали появляться смотрибельные новинки. Потому мне и нравилось старое кино. Многих персонажей карт я хорошо знала, о других тоже имела кое-какое
