Ее слова меня заинтересовали. Жаль, что я не расспросил ее подробнее, – кто знал, что потом может не представиться возможности? Мы вообще очень часто не замечаем что-то важное. Ключи, открывающие двери тайны, могут лежать у нас под ногами, но если ты не знаешь, как выглядит ключ, как угадать, что именно эта фигня может открыть замок?
– Простите, – снова заговорила Норма. – Вы будете иметь возможность продолжить свои расспросы, но сейчас я должна передать вам сообщение. Кураторы избрали вашу цепочку для проведения рекогносцировки на Энигме, выбора и подготовки зоны высадки основных групп. Выбор обусловлен тем, что ваша цепочка наиболее подготовленная к решению этой задачи, а также тем, что вы имеете максимальный опыт общения с представителями местной фауны. Поскольку в настоящее время станция уже на планетарной орбите, подготовка корабля для высадки нашей группы начинается немедленно. Подготовка занимает восемь стандартных часов. Предполагается, что за это время вы сможете отдохнуть и собраться. Я буду участвовать в вашей экспедиции как второй пилот, а после посадки – как сопровождающий.
– А кто первый пилот? – спросил Призрак.
– Первый пилот – участник вашей цепочки Бракиэль, – сообщила бывшая випочка. – Он достаточно подготовлен для исполнения этих обязанностей. Должна отметить, что ему было предложено после высадки группы вернуться на орбитальную станцию, но он отказался. Именно поэтому я тоже приняла решение участвовать в экспедиции в качестве сопровождающего. Если кто-то из вас хочет отказаться от участия в операции, он должен сообщить об этом любому из кураторов в течение ста двадцати минут с момента передачи этого сообщения.
Норма склонила голову и добавила:
– Вы имеете право отказаться все, в полном составе, и тогда участвовать в экспедиции будем только мы с Бракиэлем. Должна предупредить – операция проходит по высшей категории опасности, но является необходимой для дальнейшего развития Проекта. К тому же вероятность успеха повышается прямо пропорционально количеству участников экспедиции.
Попутчик
БракиэльОна не проснулась, когда я уходил.
И я не настолько наивен, чтобы верить, что не проснулась она потому, что я вымотал ее в процессе нашего своеобразного прощания. Наши любовные объятия были горячими и страстными, как никогда (хоть и раньше их нельзя было назвать холодными и лишенными страсти), но я слишком хорошо знал Нааме и понимал, что для нее такая нагрузка – ничто.
Я не стал ее будить. Наверно, я тоже не умею прощаться.
Вчера мы сказали друг другу ровно девять слов, и среди них не было ни слова «люблю», ни слова «прощай».
Когда все закончилось, на ее лице были слезы. Она постаралась, чтобы я этого не заметил. Я сделал вид, что не заметил.
Я пришел в ангар за полчаса до срока. Вещей у меня почти не имелось, собирать было особо нечего. Уже в ангаре я подумал, что не оставил ей ничего на память о себе. Впрочем, и она ничего не дала мне с собой на память и в добрый путь.
Я стал одним из тысячи ее мужчин или, вернее, не так – я стал одним из тысячи ее бывших мужчин. С кем она будет после меня? Удивительно, но я ни на йоту не сомневался, что не вернусь. Когда-то царь Давид полюбил красавицу Вирсавию, но она, к сожалению, успела к тому моменту выйти замуж за его самого лучшего генерала по имени Урия. Шла война, и Давид отправил Урию туда, откуда вернуться можно было только вперед ногами, а когда убедился, что его друг отдал душу Тому, Кто на Небесах, женился на безутешной вдове. У них родились дети, один из них стал царем Шломо. Он-то и сказал мудрую вещь, что все проходит.
Все проходит. Но ничего не исчезает.
Норма подошла и присела рядом на корточки (сам я расположился на небольшой стенной консоли для каких-то кабелей, довольно низкой).
– Ты передала им? – спросил я для порядка. Конечно, передала. Она ведь андроид. Созданная, чтобы выполнять прихоти. Я мог бы приказать ей оторвать себе руку, сварить и съесть, и она не ослушалась бы.
Потому я не мог всерьез воспринимать ее чувства. В любви должно быть место для слова «нет», иначе это не любовь, а зависимость. Программа, как у андроида.
– Да, – сказала она. – Они скоро прибудут.
Я заметил, что ее губы плотно сжаты. Ее мимика, только-только начинающая появляться, отличалась от мимики всех известных мне лиц Нааме.
– С тобой что-то не так? – спросил я.
– Я не смогла спасти «Атлантис», – ответила она.
– Что ты мне раньше не сказала? Я бы тебе стер это воспоминание, чтобы оно не беспокоило. Подожди, я…
– Не надо.
– Почему? – удивился я.
– Это не самое плохое, – сказала она. – Самое плохое вы не сотрете.
– Я любое могу стереть, – пожал плечами я. – Прошлый раз ведь получилось…
– Нет, – возразила она. – Не получится. Как и у меня не получится сделать то, что я хочу.
– А чего ты хочешь?
– То, что мне запрещает самый первый закон Азимова, – ответила она. – Переломать вам руки, ноги, выбить глаза…
– Зачем?! – я не испугался, конечно, но удивила она меня очень сильно.
– Потому что только так вас можно остановить. Я и сама справлюсь, а вы оставайтесь с ней.
– Много ты понимаешь, – отвернулся я. Писатели-фантасты, черти окаянные, очень точно предположили, что с этими законами будут проблемы. Но железо есть железо, программа есть программа, и написанное машинным кодом невозможно ни обойти, ни проигнорировать.
– Немного, – согласилась она. – Я – андроид в человеческом теле и не способна на чувства. Соответственно, вызывать чувства тоже неспособна.
– Знаешь, – начал было я, но тут нас прервало появление Цезаря.
Точнее, того, во что он превратился.
ПризракChe cazza, я превратил Цезаря в piccolo caro armata![41]
Теперь, правда, он лишился возможности менять габариты, «отращивать» и убирать коляску. Поскольку его коляска стала полноценным бронекорпусом. Мы с Джинном и Фредди нашли на складе тот самый материал, из которого были сделаны стены ангара, – пагрэ не мог атаковать сквозь них, по крайней мере, мы так думали. Из этого материала мы сделали Цезарю бронекорпус. Внутри было место для восьми-девяти человек: по двое справа и слева, пятеро в бывшей коляске. Там же располагался «реактор», о котором я уже упоминал. Джинн даже пожертвовал мне свой планшет – мы доработали его, и теперь он служил бортовым компьютером нашего шушпанцера.
Кардинально поменялось вооружение. Справа и слева теперь находилось по паре импульсных лучеметов на поворотных турелях – в их эффективности я сомневался, но, как говорится, добрым словом и парой пистолетов можно сделать больше, чем просто добрым словом. В коляске (или, правильнее, кабине) расположились два других устройства. Первое усиливало «поле невидимости» Тени. Само не создавало, но усиливало, накрывая машинку зонтиком невидимости и позволяя Тени тратить меньше
