– Не исключая и нас самих… – скорбно вздохнув, произнес Ибрагим. – Но ведь этот путь бесчеловечен и не может быть оправдан никакими высокими целями. Неужели они, озаренные столь высокими разумом и мудростью, не понимают этого? Ведь созидание не может идти бок о бок с разрушением и строиться на его основе!
– Увы. Представления о человечности и бесчеловечности, добре и зле, созидании и разрушении, о высоких целях и путях их достижения у всех рас, населяющих безбрежье, различны. И объяснять Ктулху, что он поступает бесчеловечно по отношению к другим расам, бесполезно: он просто не поймет этого. Во-первых, потому что его понятия о морали совершенно иные, чем у вас. Во-вторых, все восхождение его расы происходило в постоянном взаимном уничтожении многочисленных рас друг другом, причем его расу, вернее – ее первоначальные формы, уничтожали все, кому было не лень, и в огромных количествах. Можно сказать, она была для других источником не то что мудрости, а просто пищи. Так что для него разрушение и пожирательство вполне естественны. В-третьих, он ни к кому не питает ни ненависти, ни злобы, ни каких-либо других плохих чувств, хотя и добрых – тоже. Он никогда никому не причинил зла с другой целью, кроме обогащения своей сущности. И он никому не желает зла, а тем более – смерти, и не несет их никому напрямую. Но обогащение своей сущности считает наивысшей целью, ставя ее превыше чьей-то жизни и даже жизней всего остального безбрежья, и то, что кто-то при этом гибнет, его вовсе не волнует, для него это – всего лишь досадные издержки.
– Но ведь это ужасно! Ведь такая убежденность делает его деяния вдвойне страшными! Неужели ему нельзя противостоять?
– Увы, переубедить его в этом едва ли возможно, так как восхождение его расы шло этим путем от самого начала, и она сильно в нем преуспела. К тому же этот путь постижения мудрости, как уже было сказано, намного более простой и быстрый, чем все другие. Разве что если вдруг найдется путь еще более простой и быстрый, либо – менее затратный. Противостоять же ему невозможно, ибо его раса прошла несравнимо более длинный путь постижения мудрости, чем любая другая. Она ведет свою историю от второй волны Творения, тогда как все другие зародились в нынешнюю – шестую. Разумеется, накопленная мудрость делает его несоизмеримо более могущественным, чем все другие, даже объединившиеся. Он настолько глубоко проник в тайны изначальных сил бытия, что способен повелевать ими и направлять их одним лишь мановением руки или усилием воли, не прибегая к каким-либо приспособлениям. На это не способен больше никто, и все противостояние сводится лишь к хитростям, позволяющим уходить от его посягательств. Однако все они срабатывают только один раз, и мы вынуждены постоянно придумывать что-то новое. И значительные надежды в этой нескончаемой гонке мы возлагаем как раз на вашу расу, как на носителя наивысшей мудрости, и на ее уникальный разум. Это – одна из главных причин нашего интереса к вашей расе, а также – того, что мы стремимся приобщить ее к познанию вселенской мудрости. Кроме того, вы, двигаясь по этому пути, шаг за шагом открываете перед нами ту самую наивысшую мудрость, которая заключена в вашей сущности, помогая нам в ее постижении. Так что наши стремления еще и взаимно выгодны, как и стремления всех в безбрежье, не исключая и самого Ктулху. Ибо он – немалое побуждение для нас на этом пути, а мудрость, накопленная и обогащенная им, не пропадет бесследно и в конце концов тоже станет общим достоянием. Поэтому мы призываем вас продолжать постижение мудрости в той мере, в какой сможете, и по возможности вовлекать в него других. Это принесет пользу не только вам, но и всем носителям разума в безбрежье. Надеемся, что мы еще вернемся к нашим беседам. А пока хотим лишь предостеречь вас: если вы вдруг станете свидетелями стычек между неведомыми вам существами, не вступайте в них на чьей-либо стороне, дабы не быть вовлеченными в противостояние непримиримых.
Едва эти слова отзвучали в наших головах, потоки тепла, испускаемые паутиной, рассеялись, а сама она странным образом потускнела и обвисла. Мы поняли, что беседа с теми, кто приходит и уходит, закончена, и поток сил, питавших паутину, иссяк. Мы оторопело стояли посреди зала, с трудом веря в происшедшее, ибо оно было невероятным, самым невероятным из всего бывшего с нами до сих пор, настолько невероятным, что нами на этот раз даже не овладел восторг, сопровождавший все предыдущие невероятные события. Эта беседа что-то повернула в нашем сознании, побудив нас не восторгаться и не гордиться очередным открытием, а сразу же приступить к осмыслению услышанного. Это могло означать лишь то, что разум наш вырос, поднявшись на какую-то ступеньку, более высокую, чем та, на которой он стоял раньше. В простых и доступных словах мы получили объяснение того, что же такое мудрость, какова ее суть, для чего необходимо и на что направлено ее постижение в самом высоком смысле, выходящем далеко за рамки обычного человеческого представления. Мы понимали теперь истинные высокие цели ее постижения, которые возможно было понять, лишь зная, насколько обширно и глубоко наше бытие. И миссия, возлагаемая на нас теми, кто только что говорил с нами, пробуждала в нас какое-то особое чувство ответственности за это самое бытие и призывала к дальнейшему движению по пути познания.
Переварив и обсудив очередное приключение, мы вернулись к чтению летописи безбрежья. Лампа,
