«Минна, – подумала Персефона. – Почему же она скребется?»
– Я всегда считал, что судьба мне уготована великая, – заметил вождь. – Из восьми детей я один дожил до зрелых лет.
– Твоя сестра Осень…
– Я говорю про мужчин. Мою сестру даже не упоминай. Она только и годится, что рожать одного за другим… Ох уж эти орущие сопляки! – Он вздохнул и покачал головой. – Восемь детей! Поверить, что боги предназначили меня для великих дел, не сложно. Иначе зачем богам было насылать болезни, голод и порыв ветра, убивший моего братца Кераннона, а меня – щадить? Повзрослев, я понял, что ошибся. Боги вовсе меня не пощадили, они просто облажались. Боги ленятся и портачат почище нас! Я понял, что богам на всех наплевать, когда Воган уронил на моего отца дерево. Ведь он был воином, Щитом вождя, умер же нелепо – его расплющило паршивое дерево! Нет, боги не любят ни меня, ни мою семью. По правде сказать, я не думаю, что они любят хоть кого-нибудь из нас. Впрочем, кому я это говорю!.. – Коннигер хохотнул.
Персефона кивнула.
– Бывает.
– Да уж… Боги не терпят даже кратких мгновений выпадающей нам радости. Наш смех их раздражает, заставляет думать, что нам живется легче, чем мы того заслуживаем, а этого они не выносят. – Коннигер чуть понизил голос, словно собирался открыть тайну или не хотел, чтобы услышали боги. – За удачей всегда идут ужасные несчастья. Если кто-то родился, обязательно кто-нибудь и умрет. Если урожай хороший, то на следующий год жди недорода. Наверно, богам нравится видеть, как мы страдаем. Это объясняет, почему мы еще существуем. Мы – игрушки, которые боги ломают и чинят, чтобы с удовольствием сломать снова. Вся хитрость в том, чтобы не стать игрушкой, по которой бьют. Лучше бить самому.
Он пристально посмотрел на Персефону, потом кивнул, наконец приняв решение.
– Ты умнее, чем я думал. Признаюсь, я недооценил тебя. Я был во власти иллюзии, что Рэглан – великий вождь. Теперь я понял: все это лишь благодаря тебе. Однажды он пытался мне сказать. Сразу после смерти моего отца, в тот день, когда он попросил меня стать его Щитом, Рэглан сказал, будто всю работу делаешь ты. Я не поверил, что он говорит всерьез. Рэглан был пьян. Мы оба напились. Поминая мертвых, люди несут чушь. Он утверждал, что ты – сердце этого далля, его настоящий вождь. Тебе принадлежат все идеи, именно ты обладаешь мужеством и страстно служишь общему делу.
Коннигер помолчал, выжидающе глядя на Персефону. Та поняла, что он дает ей возможность высказаться, но у нее не было слов.
«И что на это ответить? Да, такая вот я замечательная! Или нет: любовью моей жизни был дурак?»
Помолчав, Коннигер продолжил.
– Став вождем, я думал, что ты будешь хорошей девочкой и тихо отойдешь в сторонку, сгинешь во вдовстве, и все наладится. Тресса получит свой прекрасный дом, и я буду править так, как не удалось моему отцу, потому что боги сочли забавным уронить на него дуб. Только ничего из этого не вышло.
– Ты и есть вождь, Коннигер. Я никогда это не оспаривала.
Он недоверчиво ухмыльнулся.
– За годы рядом с Рэгланом я понял, что у тебя есть друзья во всех кланах, но чтобы столько?! – Коннигер хохотнул. – Дьюрийский наемный убийца, семь фрэев, гоблин и великан. Покровительством ты заручилась основательным. Не понимаю, зачем так утруждаться? Хватило бы и Убийцы Богов. Видит Мари, он выше меня на целый фут, да еще меч железный! Наверно, драться научился раньше, чем ходить. Думаю, мы все понимаем, что он со мной справится.
– Я привела его не затем, чтобы сражаться с тобой!
– Сеф, я не идиот! Разумеется, нет. Ни к чему столько хлопот ради места вождя. У тебя ведь планы посерьезнее, верно? – Коннигер улыбнулся. – На общем сборе ты себя выдала. Помнишь, ты упомянула объединение кланов? В этом все и дело. Рэглан был прав. Ты умна, однако он никогда не говорил, что еще и честолюбива.
– Послушай, Коннигер! Я понятия не имею, с чего ты…
– Полегче, Сеф. Расслабься. Я не пытаюсь тебя подловить и пришел вовсе не для того, чтобы отругать за непослушание.
– Заключать мир ты тоже, видимо, не намерен.
– Не совсем.
– Тогда к чему это?
Наверху снова раздалось царапанье и скулеж Минны, на этот раз громче. Шум заставил Коннигера поднять голову.
– Твой мистик ушла, а волка оставила здесь. Я подумал, ты сильно удивишься, когда узнаешь. В день прибытия фрэев ты пришла ко мне и объяснила, что происходит. Я это ценю, вот и решил вернуть должок.
– Что происходит? Где Сури?
– Они с Мэйв отправилась поохотиться на огромного бурого медведя.
– Сури с Мэйв?! Что ты такое говоришь?
– Они ушли несколько часов назад спасать дочь Мэйв.
– Дочь?!
– Ага! – воскликнул Коннигер, откинувшись на спинку. – Ты и не знала, что у нее есть дочь?
– Нет у Мэйв никакой дочери!
– Была. Старуха родила лет четырнадцать назад.
Персефона покачала головой.
– Что за ерунда! Ты пьян?
– Не пил ни капли. Уверяю тебя, у Мэйв был ребенок.
– Быть того не может! Весь далль давно бы знал.
Коннигер покачал головой.
– Рэглан держал это в тайне. Спрятал Мэйв – не знаю, где именно – и объявил, что ей нужно отправиться в долгое путешествие по всем даллям и собрать их предания или что-то в этом духе. Мэйв отсутствовала больше года. Помнишь?
Персефона помнила, как исчезла Мэйв. Без Хранительницы ей было нелегко. В далле вечно происходило что-нибудь, требовавшее ее участия, опыта и совета, но всем делам пришлось ждать до возвращения Мэйв.
– Зачем было Рэглану?..
– Разумеется, он не разрешил бы ей оставить ребенка. Он просто не мог. Люди стали бы спрашивать, кто отец. Отвечать ему не хотелось, ведь Рэглан был женат на тебе. Вдруг бы ребенок пошел в отца? Например, глазами?
Персефона отшатнулась, словно Коннигер ее ударил. Она обхватила рукой осеннюю колонну, чтобы не упасть.
– Поэтому ты и не в курсе. Женам такие вещи знать не положено. Ты бы не поняла. Рэглан знал, что многие его не поймут, вот и сделал все по-тихому. Отослал Мэйв подальше, и вернуться она должна была одна. Проблема в том, что Мэйв не смогла избавиться от ребенка. Ей следовало бежать и не возвращаться никогда. Умом-то она не отличалась: вернулась в далль с младенцем в придачу. Наверно, решила, что Рэглан увидит ребенка и передумает. Только вышло по-другому.
Коннигер перевел взгляд на огонь, крепко стиснув руки.
– Когда Мэйв явилась, Рэглан позвал нас с отцом. Дитя надо было бросить в лесу. Мэйв встала на дыбы, как сделала бы любая мать. Задачу возложили на меня. Я был сыном Щита – невидимый, надежный и рвущийся доказать свою нужность. Они сказали, что это легко. Возьми ребенка, унеси в лес и брось где-нибудь.
