Очнулся Северов в вотчине станционного эскулапа. Слава небесам, медицинский отсек не пострадал. Пара разбитых шкафов не в счёт. Кибернетический операционный комплекс уцелел в мясорубке, только бессменная начальница шприцов и клизм постарела в одночасье. Склонившаяся над прооперированным пациентом Варвара Сергеевна обзавелась дополнительными морщинами у глаз и легким паутинным налётом в волосах.
– Как себя чувствуете, Богдан Михайлович? – дежурно спросила она.
– Честно? – через силу улыбнулся Богдан. Кося глазом на висящую в воздухе голопроекцию его организма в окружении мерцающей мошкары показаний медицинских приборов и биометрических данных, он думал, как наиболее точно описать свое состояние в одной фразе. – Как будто меня пережевали и выплюнули.
– Радуйтесь, что не проглотили и не сходили в отхожее место, – что-то нажимая на пульте мобильного диагноста, с явной неохотой приняла шутку врач.
– Соболезную, – имея в виду Сергея Понамарёва и Ксению, с которой главный станционный эскулап была особенно дружна, сказал Богдан. Смахнув слезу, Варвара отвернулась.
– Давайте сейчас не будем. Им уже ничем не поможешь. Моя и ваша задача – позаботиться о живых.
– Кто ещё?
– Ли. Но-но, поберегите нервы, ничего страшного с ним не случилось, в отличие от вас. Бегает уже, дырку на ноге ему заштопали. Остальные тоже покинули мою обитель. Вы один остались, и не надейтесь, что я так легко выпущу добычу из своих цепких лапок. Уж отыграюсь за все обиды.
– Спасибо, успокоили.
– Не за что. Повезло вам, Богдан Михайлович, промедли Мухин пару минут, и пришлось бы вам в «морозильнике» до главной вахтовой станции куковать, а так, можно сказать, легко отделались.
– Да, уделали меня, как паршивого курёнка.
– Хорошо, что вы это понимаете. Ничего, до свадьбы заживёт. Говорят, шрамы украшают мужчин. Спите, – Варвара провела рукой над видеосенсором. В левое плечо неприятно кольнуло. – Сон – лучшее лекарство.
Веки отяжелели, налились свинцом. Борясь со сном, Богдан хотел вызвать Марью и запросить обстановку на станции, но позорно продул сражение, сдавшись перед превосходящими силами Морфея.
* * *Вы когда-нибудь видели мечущегося в клетке реликтового пандорского горного льва? Из угла в угол, из угла в угол. Красивое животное, преисполненное силы и достоинства, с перекатывающимися мышцами под прочной шкурой, с короткой, дымчато-серой шерстью. Лев и мечется красиво, каждое его движение завораживает первобытной грацией и тонким, неуловимым налётом опасности. Кажется, что тонкие прутья клетки не в силах удержать пятнадцать пудов живой мощи внутри и вот-вот лопнут под натиском зверя.
Хромой-то и дело хватающийся за поясницу человек терялся в тени царственного животного. Нет, не напоминал Северов льва. Максимум на кого он походил – это на злобно пыхтящего хомячка с отчекрыженным хвостиком. Хлюпая заплатками приклеенной к ранам синтеплоти, он выл от бессилия и невозможности что-либо изменить в планах рейда на Свон. Каас успели заменить длинный каталожный номер именем древней богини ночи. Божества ещё докосмической эпохи. Что ж, «пятидесятники» не новы в стремлении обтяпывать тёмные дела под покровом тьмы и название планете выбрали соответствующее. Ничего, скоро ваши секреты вытащат на белый свет. Только сам Северов не стал бы соваться к планете, а засеял бы ближайшее пространство маяками и бил по транспортным судам. Неизвестно, какую гадость разрабатывают умники, вдруг какую болезнь из неизлечимых или заразу с модусом генетической избирательности?
Что-то не верилось ему, что Мухин ограничится простой штурмовкой. Наверняка полезет потрошить секреты. Спецслужбы хлебом не корми, дай в чужом монастыре полазить. Дело, конечно, нужное, но иногда меру надо знать. Кошки продолжали противно наяривать когтями по цветущей и пахнущей паранойе Северова.
Нельзя, совсем нельзя недооценивать противника и повторять его ошибки, иначе это будет хуже кругового похода по дороге, усеянной граблями. Каас считали себя умнее и просчитались. Гордыня и самомнение подвели. Почему так вышло? Никто всей правды теперь не скажет, а гадать на кофейной гуще можно до бесконечности долго. Гипотезы на то и гипотезы, чтобы давать пищу для ума. Захватив штурмовой бот и выпотрошив мозги экипажа, враги в дурном сне не могли представить себе, что загнанные в угол люди едва ли не на коленках соберут батарею простейших рельсотронов и перенесут противометеоритные пушки с транспортного кольца. И уж тем более они ни сном, ни духом не ведали об оптико-электронной маскировке. Стратеги, планировавшие уничтожение станции, довольствовались информацией, вытянутой из пленных, на чём и погорели. В мыслях врагов станция была спелее спелого яблочка, готовая сама упасть в руки. И самое главное – корвет оказался глубоко модернизирован и лишён части боевой мощи. У переделанного в рейдер корабля нижняя орудийная палуба в ущерб огневой мощи была трансформирована в ангар с клетями под содержание и транспортировку живого товара. В дополнение к клеткам на корвет также установили герметичные переходные тамбуры для штурмовых групп. Корабль реально эксплуатировался на окраинных грузопассажирских маршрутах в роли абордажника, а в экипаже рейдера проходили стажировку штурмовики и головорезы силовых структур каас. Для повышения эффективности абордажных операций на внешней подвеске судна установили стыковочные узлы на три десантных бота, то есть вывели из работы ещё двенадцать ракетных шахт.
Стратегически нападение на стройку было организовано выше всяких похвал, но как всегда, идеальные планы остаются идеальными только до первого выстрела. Пиратов подвели недостаток информации и никуда не годная разведка. Командиры джентльменов удачи, привыкших иметь дело с безоружными гражданскими судами или слабо вооружёнными транспортами, непозволительно расслабились и понадеялись на авось. Согласно всем уставам, наставлениям и правилам, на боевых кораблях перед боем, в целях предотвращения пожаров, декомпрессии и разрушения несущих элементов конструкции при взрывах, выкачивают воздух, а команда облачается в специальные лёгкие скафандры. Пираты этим правилом пренебрегли, настолько они были уверены в своём превосходстве, а когда спохватились, переодеваться стало поздно. Роковая случайность для одних, и счастливый «золотой» выстрел для других. После падения силовых экранов первая же стальная болванка, разогнанная до скорости тридцать километров в секунду, навылет прошила боевую рубку корвета. Что после этого стало с капитаном и находившимися в рубке членами экипажа, пренебрегшими элементарной безопасностью, не подлежит перекладке на бумагу из опасения залить её кровью. Буквально через пару секунд «гостинцы» землян вспороли тонкую броню ангара – ранее бывшего орудийной палубой. Густая шрапнель осколков смертельной косой прошлась по колосьям абордажной группы. Каша в ангаре сварилась на порядок страшнее, чем в рубке. Атака штурмботами – это жест отчаяния,
