— Доброе утро! — Из кабины выпрыгнула взъерошенная Делла в костюме для катания на лыжах.
Ее гувернантка, молоденькая девушка с зеленоватым цветом лица, вяло помахала нам рукой. Два светловолосых широкоплечих мужчины, выбравшихся из «лодки», выглядели вполне бодро. Немного помятые, они вытащили из нутра странных саней рюкзаки, поправили меховые полушубки, нахлобучили шапки.
— И как это понимать? — Эрик разглядывал наших, я так полагаю, охранников.
— Как вы? — Колдун и артефактор подбежали к девушкам.
— Нормально! Охрана доставлена в целости и сохранности! — заверила Делла, подергала рычаги и недовольно сообщила: — Назад будем ползти медленно. Ускоритель сгорел.
На лице ее гувернантки-компаньонки было написано неземное счастье.
Делла, заметив нахмурившегося Натана, примиряюще развела руками.
— Все! Меня нет! Уже еду обратно!
Улыбнулась Ханку и Шеридану и закрыла прозрачный купол. Сани затарахтели и неторопливо покатили прочь.
— А не опасно их вот так отпускать? — Наконец я пришла в себя после фееричного появления невесты Натана. — Одних?
Чад вопросительно фыркнул. Подбежал к отчитывающему наших охранников Эрику, толкнул его головой в бок.
— Нет. Сани исправны. В них есть зеркало и аварийный маячок, — ответил артефактор, восторженно глядя в темноту.
— Сумасшедшие девицы, — подмигнул ему колдун, довольно улыбаясь. — Прямо как мы.
Почему юная графиня решила подработать извозом, узнали, когда погрузились в сани.
Ник и Рем, братья-оборотни, маги льда, специализирующиеся на защите, с задорно блестящими глазами рассказали о своем прибытии в Бланчефлеер.
Вначале их сани приказали долго жить, проиграв в столкновении с транспортом подвыпившего лихача. Попытка нанять новые не увенчалась успехом: перед зимними торжествами в курортном городе все, что могло ездить и возить туристов, было давно сдано в аренду и не перекупалось ни за какие деньги, так как заработать можно было много больше.
Тут-то и выяснилось: наши сани, собственно, принадлежат двум прохвостам, выигравшим их у одного сквалыги. Тот утверждал, что колдуну ни за что не съехать с крутой горы на тарелках вместо лыж, не убившись насмерть. Спор, как признались два великовозрастных мальчишки, был затеян, чтобы произвести впечатление на Деллу и ее компаньонку. А сани… сани просто ко двору пришлись.
А Нику и Рему, решившим обокрасть одного особо говорливого владельца саней во имя нашего спасения, ко двору пришлись Делла с компаньонкой. И экспериментальный транспорт, оставшийся от ее отца и не проданный графиней — покупатели не верили, что нечто, напоминающее лодку, легко может обогнать обычные сани.
Делла подслушала наш разговор в коридоре. Прикинула, что наша охрана может заинтересоваться саночками отца, и попросту их подкараулила. Оборотни согласились. Но выяснилось — управление завязано на крови владельца, поэтому им пришло узнать, что не только мужчины могут быть лихачами.
Следующие несколько дней мы добирались к хребту Двенадцать Лебедей. Происхождение названия пояснил артефактор. По легенде, горы были владениями двенадцати чудовищ, напоминающих полуженщин-полулебедей. Монстров уничтожили, а название осталось. Как и обилие всевозможной нечисти, прижившейся под крылышком чудовищ.
С первыми ее представителями мы столкнулись еще на подступах. Красноглазых крыс, нападающих огромным пищащим комом и съедающих жертву за пару ударов сердца, первым услышал Эрик, потом Чад и Ник с Ремом. Охрана сработала отлично — глыба льда разлетелась на куски над защитой наших саней. Ни один осколок не повредил ее, ни одна крыса не ушла.
После нападения было решено останавливаться, только когда сильно приспичит. И делать дела, не отходя от саней. Как единственной женщине, мне пришлось делать это в полукруге отвернувшихся мужчин. Стыдно было жутко, но жить хотелось больше.
Круглосуточно управлять санями Натан не мог, его по очереди сменяли наши охранники. Вели они осторожней и медленней.
Спали тоже по очереди: двое из нас обязательно следили за дорогой, вглядывались в деревья и снежные заносы. Путешествие по лесам хребта двенадцати чудовищ не подкидывали никаких сюрпризов, но это не означало, что их не будет.
Еще в детстве я заметила, что, когда едешь, почти не ощущаешь высоты. Вокруг все тот же темный ельник, те же заснеженные буреломы, серое небо, склоны гор вдалеке. А на самом деле ты почти в середине кишащего нечистью хребта.
Лучше бы я про нее не вспоминала!
Они появились сразу. Два вепря, железные ножи-клыки, в маленьких темных провалах глаз — ненависть к нарушившим границы их владений людям и нелюдям.
Лед и пламя накрыли зверей почти одновременно, но те впитали магию без остатка.
Сани покачнулись от удара. Едва устояли, как второй вепрь толкнул другой стороны.
— Мраморные вепри устойчивы к магии, крайне редки, боятся скальных ехидн, — пробормотал Шеридан, копаясь в артефактах.
Будто он мог откопать в своем саквояже ехидну.
— Как выглядят, помнишь? — разбуженный ударами Натан с напряжением следил за безуспешными попытками Эрика и нашей охраны отвлечь вепрей от саней.
— В общих чертах.
— Мечтай!
Шаридан сдернул очки с носа, оторопело захлопал глазами, потом заулыбался и прикрыл веки. Натан хищно усмехнулся и повернулся к вепрям.
Иллюзия возникла в момент, когда оба зверя взяли чуть дальше, огибая деревья. Нечто напоминающее ежа с вывернутыми вовнутрь когтистыми лапами и крокодильей мордой загородило им дорогу. Ехидна слегка просвечивала и едва заметно колыхалась.
Не поверят!
Вспомнила Дамиана, гордо вышагивающего в одних подштанниках. Получилось тогда, получится и сейчас!
Моя рука сама собой оказалась на свернутой комом розе, пальцы окутала тьма. Я представила, как иллюзия наливается плотью, становится осязаемой. Ехидна, став почти живой, зашипела, замахнулась лапой, задела когтями ствол ближайшей ели, оставляя на коре белесые следы. Нечисть, истошно визжа и взрывая копытами снег, развернулась на месте и растворилась среди деревьев. А мы с Натаном обессиленно опустились на сиденья и переглянулись. Эрик тут же протянул мне фляжку с водой.
Никаких сомнений, чья я дочь, больше не осталось. Как и вопросов, что я за маг. Иллюзионист! То есть маг иллюзий. Вся в герцога. Непонятно только, почему у меня нет метки стихий. Или именно ее скрывала порча?
