Последние дни я читала подобное запоем. Эли даже посмеиваться начала, что она меня не просто когтями оцарапала, а заразила вирусом страшным, превращающим меня в романтичную особу.
Пусть так.
Мне нужно было что-то делать. Я привыкла к тому, что у меня есть какая-то цель, какой-то план. А тут… я очень боялась ошибиться и остаться с разбитым сердцем.
Струсила?
Да, впервые в жизни.
Трусливая, нерешительная и влюбленная. Странное чувство.
На обратном пути в особняк мы столкнулись с Витором и Кевином.
Зря я согласилась показать сестре ворота, снабженные магической защитой.
Над одной из створок как раз и колдовал мой воскресший супруг. Салливан стоял, прислонившись к дверце коляски, запряженной каурой лошадкой, и с нескрываемым скепсисом наблюдал за действиями кузена. Алистер не обращал на него никакого внимания, что-то встраивал в небольшой шар на столбике. Витор был одет в домашнюю рубашку, простые брюки и сапоги. Кевин вырядился в парадный мундир — этакий сияющий офицер от гладко выбритой физиономии до блестящих носов сапог.
— Ой! — Элиза поспешно схватилась за растрепавшиеся волосы, с ужасом оглядела свой наряд и юркнула в тень. — Я в особняк!
Меня на ужин в летней беседке не приглашали, так что я отдернула полу защитно-зеленой рубашки, приветливо улыбнулась заметившим меня мужчинам и помахала веткой ивы, которой отгоняла мошкару.
— Новая защита? — поинтересовалась, следя, как Витор пачкает носовой платок какой-то гадостью для смазки механических деталей и с прищуром смотрит на свою работу.
— Новая глупость! — ядовито ответил Кевин. Развел руками, перехватив насмешливый взгляд Алистера: — Безусловно, гениальная! Глупость.
Витор хмыкнул.
— Все! Ушел! — рассмеялся Салливан.
Алистер искоса посмотрел на кузена, кивком указал на коляску.
Кевин хитро взглянул на меня, как истинный аристократ, спрятал непонятную усмешку, толковать смысл которой я не стала, чтоб попусту не нервничать, и укатил.
— И что они теперь делают? — Я присмотрелась к воротам, но никакой разницы не заметила.
Поднесла руку к створке, убрала. Проследила, как она бесшумно открывается и закрывается.
— Записывают ауры выходящих и входящих на территорию поместья. — Витор задумчиво потер пальцами подбородок.
— Ух ты! — впечатлилась я. — Да у тебя отбоя не будет от желающих установить такую защиту! Это же просто гениальная идея!
— Сомневаюсь, — поморщился Алистер, в очередной раз осматривая шарик на столбике ворот. — Она записывает ауры всех!
— Но так ведь это же отлично, да? — не поняла я причины недовольства Алистера, глядящего на свое изобретение с кривой усмешкой.
— Всех! Габи, всех! — раздраженно повторил он. — Людей, нелюди, животных, птиц, пресмыкающихся, насекомых. Всего живого! Всего, что проползает, пролетает мимо!
Задачка.
Я задумчиво отмахнулась от комариного войска, атаковавшего меня с тонким писком. Часть кровососущего облачка попала в поле действия шара, и тот тут же тускло засветился и погас. Потом снова вспыхнул. Я озадаченно покрутила головой, высматривая причину возмущения.
— Вот! — Витор показал на крохотную зеленую лягушку, неторопливо взбирающуюся по склонившейся к воротам ветке орешника. — И вот!
Я проследила за большой бархатной бабочкой, медленно проплывшей над нашими головами. Задачка.
— А если поставить какой-нибудь фильтр?
— Пока не выходит, но я над этим работаю. — Витор спрятал испачканный платок в карман и предложил мне локоть.
Мы прошли тенью в особняк. Точнее, в кабинет Алистера. Усаживаясь в кресло для посетителей, я старалась выглядеть невозмутимой. Вполне ожидаемо, что Витор решил не тянуть до завтрашнего дня и объясниться. Вон и контракт мой на вдовство из стола достал. Обидно ли мне? Да. Что была такой глупой, наделась на что-то большее. Витор играл со мной, я была нужна ему. А теперь… Кстати, что теперь?
— Завтра заканчивается наш с тобой контракт. — Витор облокотился о стол, дотронулся указательным пальцем до виска.
Зеленые глаза смотрели холодно, оценивающе. Правда, за мной на стене висел какой-то чертеж — вполне возможно, муж отвлекся и смотрел на него, вспоминая чувствительные ворота. Очень надеюсь на это!
— Завтра, ровно в шесть утра, — разбил мои надежды Алистер.
— Я помню. Сегодня же прикажу собрать наши с Эли вещи. — А что я должна была сказать? Что хочу продлить контракт, потому что влюбилась? Извините, двэйн, но этого вы от меня не дождетесь! — Завтра ровно в шесть тридцать утра нас здесь не будет.
— Вот так и уедешь? — Казалось, его лицо окаменело. — А как же все это? — Показал куда-то вверх. — Все еще считаешь, что я могу сообщить коллегам, кем именно была твоя сестра? Думаешь, я посажу твоих родителей в тюрьму за сокрытие факта одержимости?
— Я не вижу твои мысли. Я не ясновидящая и не менталист. — Я упрямо не отводила глаз.
Ждала, что скажет почти бывший супруг. Зачем все эти вопросы и предположения? К чему недовольный, оскорбленный вид и подозрительный взгляд, в котором сквозит откровенное недоумение?
— Но ведь ты видишь эмоции? — Витор отложил контракт, обошел стол и наклонился ко мне. Положив руки на подлокотники, он прищурился. — Ты ведь видишь?
— Нет, — призналась я, перебирая слова мужа и понимая, что ошиблась. — Твои не вижу…
Широко распахнула глаза: какая я глупая!
Он не видел смысла как-то проявлять чувства, потому что считал: я вижу его эмоции!
— Прости, я такой идиот! — выдохнул Витор со счастливой, полной искреннего раскаяния улыбкой. — Я был уверен… прости! Я не думал, что это сработает именно так! Оно ведь вообще не сработало.
— Что сработает? — Вот теперь я точно ничего не понимала.
— Сейчас! — Муж закопошился в ящике стола, спустя пару секунд сосредоточенного сопения и странных улыбок, которыми он одаривал меня, выудил флакон, очень напоминающий один из тех, в которые папа разливал мой тоник. — Я пытался убрать побочные эффекты и, кажется, получил новый. Я не силен в зельеварении, поэтому подумал, что
