Фактически это был самый настоящий геноцид — уничтожение жителей захваченных северных провинций.
Как отличали жителей севера? Каждый из здешних людей получал жетон — удостоверение личности, в котором указывалось его имя и происхождение. Впрочем, как и жители юга. Жетоны-удостоверения были введены много лет назад, еще в правление императора Номада, во времена Единой Империи. Достаточно лишь поднести жетон к специальному амулету, как тут же в воздухе появлялось изображение владельца и в воздухе всплывал текст. Амулет-жетон подпитывался от магической энергии, был практически неуничтожим, и его нельзя было подделать. По крайней мере так говорила официальная власть. Ходили слухи о том, что брайды — а именно так и назывались жетоны-удостоверения — кто-то подделывает, но и Севия, и Савах сходились на том, что это все россказни. При попытке изменить структуру жетона или поменять в нем информацию о владельце — жетон просто взрывается, убивая хозяина. Каждый жетон завязан на хозяина с помощью могущественной магии, основанной на крови владельца жетона — самой могучей магии, что есть в природе. Нет в мире ничего сильнее, чем магия крови.
Олег слушал рассказ своих проводников, и настроение падало с каждым километром, который он отмерил чужими длинными ногами. Своими — теперь — ногами. Куда он попал?! Что это за мир такой?! Помесь Третьего рейха и средневековой Англии! Кстати, сходство усугублялось еще тем, что как раз Англия (Британская империя) некогда отправляла в рабство своих подданных, ирландцев, превратив их в разумный скот.
У Олега имелся свой брайд, он висел у него на шее. Хорошо, что не потерял… Теперь по достижении десяти лет брайд получал каждый. Раньше брайды получали с пятнадцати лет. Раньше считалось, что люди входят в разум начиная с пятнадцати лет и что до тех пор считать взрослым подростка тринадцати-четырнадцати лет нельзя. Он не мог быть судим за взрослые преступления. Теперь — с десяти лет. «Почему не с пеленок?!» — раздраженно подумал Олег, слушая рассказ Саваха.
Они шли до поселения около двух с половиной часов. То селение, в которое пришли, походило на райцентр где-то в самой что ни на есть глубинке. Здания в основном одноэтажные (если не считать центра), улицы немощеные, и только тротуары деревянные — такие в России делают на севере в больших деревнях. Без него в распутицу будешь ходить по колено в грязи. Стоит начаться ливню — и дорогу перейти станет большой проблемой.
Все время, пока Олег со спутниками шел по центральной улице этого микрогородка, он вспоминал — где он уже такое видел?! Эти деревянные домишки, этот трактир, здание банка с толстыми решетками на окнах? Что-то ужасно знакомое, можно даже сказать — «родное»! То, что видел не раз, и то, что навязло в зубах, как шкурка от яблока.
Дикий Запад! Вот что это такое было! Типичный городок Дикого Запада!
Нет, тут не было шляп-стетсонов и обвешанных револьверами пастухов, вместо работы почему-то занимавшихся лишением друг друга здоровья и жизни в бессмысленных перестрелках. Дух Дикого Запада — вот что витало над городком!
Люди обустраивались заново, люди — осколки страшной войны. Ставили новые бревенчатые дома, открывали лавки и выживали — так, как только и могли выжить в этом злом для человека мире.
Не было револьверов — вместо них за спиной висели мечи.
Не было ковбоев — вместо них были граберы, одетые как на подбор в куртки-хамелеоны, обутые в высокие ботинки-сапоги. А так, если посмотреть сзади и не особо придираться — трудно отличить одного грабера от другого.
Олег не отличался мощным сложением или высоким ростом. Достаточно высокий, но не такой, чтобы торчать над толпой, плечистый, но не похожий на циркового силача — не выделялся из массы людей. Такой же, как и остальные искатели счастья, истово рассчитывающие найти в Мертвых городах свой жирный кусочек.
Со слов проводников, в последние месяцы правительственные агенты активизировали свою деятельность и скупали весь товар из Мертвых городов, не жадничая и не занижая цену. Поговаривали, что Император негласно издал указ об усилении деятельности по очистке Мертвых городов, и на эту работу выделены огромные деньги — миллионы золотых. Так что расценки на товар поднялись — в том числе и на вырезанные глаза и пальцы кабандов и другой человекообразной нечисти, обитающей в городах.
Если бы Олег забрал глаза двух кабандов, которых он убил, — мог бы стать богаче на пару золотых. Раньше эти глаза и пальцы стоили всего серебряный деран.
Отключенный простой артефакт — от одного до пяти золотых, теперь же они шли по пять-десять золотых, и цена эта взлетала все выше и выше.
В городе, он назывался Киран, открылись три дополнительных пункта приема артефактов и редкостей из Мертвых городов, и все — имперские. С единой ценой на каждый из товаров. Имелось три трактира и публичный дом, с которым конкурировали трактиры, имперский банк, городская управа и даже тюрьма.
В отличие от городков Дикого Запада, никакого шума, пьяных драк и скачущих по улицам придурковатых бандитов здесь не было. Сонный городишко, еще не придавленный полуденной жарой, деловито шагающий куда-то народ, запах жареного мяса, пряностей, конского навоза и дыма множества очагов.
Даже странно видеть такое сонное спокойствие в декорациях. А потом Олег подумал о том, что, скорее всего, так на Диком Западе и было — никаких тебе идиотов с револьверами, палящих направо и налево. Люди просто работали и жили, стараясь не мешать друг другу и получать от жизни как можно больше удовольствия. А то, что показывают в кино, — совсем не тот Дикий Запад. Фантазия бессовестных сценаристов — и не более.
Теперь нужно было решить, куда идти. Проводники настаивали в первую очередь на посещении лавки скупщика — им не терпелось узнать, сколько же золотых причитается на их счет, но Олег решил по-другому: обойти гостиницы, в которых предположительно мог жить его носитель, и попробовать выяснить — кто он и откуда взялся. Ребятам пояснил, что в первую очередь хочет максимально вспомнить свою личность, а уж после этого заняться продажей артефактов. Никуда не денутся — не протухнут!
