– Потом Кляйн вернулся к Раушу, чтобы похвастаться всемогуществом, – говорю я с отвращением. Рассказ Бескова, безусловно, звучал подробней и красочней, но теперь я гадаю о том, сам ли он выдумал столь хитрый перевертыш или же Кляйн в своих записях исказил биографию до неузнаваемости. Существует только один способ это выяснить – прочесть оригинал.
– Вот об этом я ничего не знаю, – недоумевает Матиаш. – Я собирался рассказать о карьере Кляйна в НСДАП.
– Гестапо, «еврейский реферат», «Унтерштанд», – перечисляю я, вовсе не радуясь тому, как удивленно вытягивается его лицо.
– Похоже, моя информация тебе ни к чему…
– Пиши свою книгу, Матиаш. Эльза появилась в Венгрии, чтобы убить Бескова. Об опытах в «Унтерштанде» она узнала от Секереша, с которым познакомилась много лет назад и все это время поддерживала связь. Она, конечно, слышала о судьях от матери, Анны Кропп, и понимала, что за кровь течет в ее венах. Ее страшно раздражало то, как нелепо она и мать потеряли пятнадцатый рейсте, а тут еще Секереш, который, скорее всего, решил, что раз сам он попал в семидесятые, то и Бесков должен быть где-то здесь. Я думаю, поначалу бабушка пыталась разыскать Бескова в надежде, что тот сам вернет украденный знак судьи его законной владелице, то есть, ей. Но Бескова тогда еще не было в городе, он появится намного позже – после моего рождения, после того, как я сама выучу написание всех четырнадцати рейсте, которые знала бабушка… к тому времени Секереш скончается, но перед смертью он отдаст самое ценное, что у него было – список рейстери, составленный Кляйном, и собственные высшие формулы – единственному человеку, которому он доверял: Эльзе. На прощание он расскажет ей про бункер Кляйна – раньше я думала, что это Рауш собирал предметы искусства, но нет же, нет, и запечатала его вовсе не бабушка, а сам Кляйн, и вот почему Эльза начала понемногу перевозить картины и скульптуры из бункера в Убежище – она хотела сохранить все это для нас, потомков судейского рода… и формулы, теперь у нее в руках были формулы, которые как бы кричали: если Секереш смог попасть сюда, значит, ты тоже сможешь отмотать время назад и все исправить! И она придумала – «Унтерштанд», убийство Бескова, возвращение в наши дни вместе с Ласло… Но для этого ей нужен был тот, кто сумел бы отправить ее в прошлое – судья или министерий. Бабушка была историком, к тому же, чертовски обаятельным историком, наверняка она получила доступ к документам о расстреле Апостола и Гиндиса, и знала о странностях с останками, и догадалась, что кто-то из двоих остался жив… и нашла его. А тут – звонок из Убежища, и Бесков там.
– А Бесков – это?.. – перебивает Матиаш, и я замечаю, что он записывает.
– Одиннадцатый номер, Эльф… Неважно, потом расскажу. Суть в том, что полюбовно они не договорились. Бесков не собирался расставаться с рейсте судьи, бабушка психанула и отправилась к министерию Гиндису, прихватив с собой Лист, и министерий ей не отказал. Дальше все было печально: Бесков так или иначе выжил, сама она не успела добраться до замка и с горя утратила рассудок, но вот что тебе точно понравится – все эти убийства рейстери начались с появлением Бескова.
– Бесков, – задумчиво повторяет Матиаш, постукивая по бумаге карандашом. – Ты его знаешь?
– К несчастью, да. Мутный тип, который уверяет, что хочет спасти…
Хочет спасти…
От кошмарной догадки моя спина становится липкой от пота.
– Как заставить человека сделать то, что тебе нужно, Матиаш?
Черноволосая копия графа Секереша глядит на меня с недоумением.
– Да запросто, – говорю я, с трудом шевеля губами. – Убедить его в том, что этого хочет он сам. Когда речь идет о группе людей, не меняется ничего, кроме времени, которое придется на это потратить…
Убийства рейстери были нужны для того, чтобы загнать других рейстери в так называемое Убежище.
И теперь Бескову нужен Лист. Не та его часть, в которой заключены имена, а другая, с высшими формулами Секереша.
– Он собирается вернуться, – сбивчиво шепчу я притихшему Матиашу, который явно чувствует, что происходит нечто важное, но не понимает, что именно. – Но не один, а с ними. Вернуться и закончить начатое Кляйном в «Унтерштанде». Лист надо уничтожить.
Я сожгу Лист. Нет формул – нет пути назад. Бесков не учел одного – Есению Иллеш, которая оказалась чуточку умнее, чем он думал, и прямо сейчас отправит проклятые бумаги в ближайший камин, а потом разгонит весь этот Ноев ковчег по домам, а потом…
«Бесков сотрет ее в порошок», – глумливо подсказывает внутренний голос. Ну и плевать. Главное, вытащить оттуда Германа.
Судя по музыке и взрывам смеха, все сосредоточились в главном зале и вовсю пользуются баром. Мне это только на руку. Я могу незаметно прокрасться в собственную комнату, задавить тревожный писк о том, что Листа там уже нет и с замиранием сердца сунуть руку под матрас.
Он на месте. Конечно же, на месте, ведь никто не знает, что я вообще его нашла.
– Есь…
Еще немного, и я потеряла бы сознание, рухнув на каменный пол с седыми как лунь волосами.
– Олечка! – И почему в такие моменты во мне вечно просыпается вот это вот сюсюканье? – Как твои дела?
– Весь вечер звоню Герману, а он не берет трубку.
Не самая клевая новость, конечно. Спрятав бумажный сверток за спину, я бочком продвигаюсь к выходу. Ольга не отстает.
– Ты тоже куда-то пропала, и мне очень грустно.
Грустно тебе станет, когда ты узнаешь, что твой опекун собирается выпустить из тебя кровь.
– Извини, мы тут с Матиашем…
– А, с Матиашем, ясно. – За подобное всепрощение она точно наследует Царство Небесное. – Я недавно его видела, что у него с лицом?
– На него свалились рыцарские доспехи. Держись подальше от этих штуковин, ладно? Они страшно тяжелые, – говорю я и выскакиваю в коридор, пока меня не накрыло лавиной новых каверзных вопросов.
Сверток кажется неподъемным. Огня, как назло, нигде нет. В поисках хотя бы одного растопленного очага я оказываюсь в рыцарской трапезной, где как раз достаточно жарко, но не от пламени,
