Ратвен первым начал спускаться вниз по винтовой лестнице. Варни последовал за ним, и после секундной задержки Крансвелл сделал то же, продолжая крепко сжимать саблю. На самом деле спуск оказался не таким сложным, как он боялся. Благодаря тусклому свечению он мог видеть более-менее прилично.
– Если предположить, что здесь все устроено так же, как в других глубоких убежищах, – проговорил Ратвен вполголоса, – то шахта должна вывести нас к началу системы туннелей комплекса, который, скорее всего, находится прямо под станцией метро. Выпрямитель, наверное, поместили не слишком далеко от окончания шахты, потому что он вместе с трансформатором и реостатами обеспечивает работу лифта и вентиляционного оборудования. Не знаю, в какой стороне он окажется, но мы это выясним.
– Будем надеяться, что его не охраняет отряд вооруженных безумцев, – кисло проворчал Варни.
Во время спуска Крансвелл ощутил все возрастающую уверенность в том, что, похоже, требование пойти с остальными было не самым мудрым его поступком. Эфес сабли стал скользким от пота и ощущался как нечто совершенно чужеродное, тяжело оттягивая ремень, – и Крансвелл ужасно жалел, что так плотно поужинал.
– Стоп! – тихо скомандовал Ратвен.
Все трое застыли, пытаясь уловить доносящиеся снизу звуки.
– В чем дело? – шепотом спросил Крансвелл.
– В вас, Август. От вас разит страхом. Я ведь говорил, что вам идти не следует! – Ратвен вздохнул, а потом поднялся выше, мимо Варни, чтобы посмотреть Крансвеллу в лицо. Тот убедился в том, что смотреть в светящиеся красным глаза в упор тоже неприятно. На самом деле это было вроде как ужасающе, и он инстинктивно отступил на шаг. – Возвращаться слишком поздно, – сказал Ратвен. – Не шевелитесь.
– Что… – начал было он, но тут же заткнулся: Ратвен обхватил его лицо холодными ладонями, а красные глаза начали… как-то пульсировать, то разгораясь, то почти потухая, и у Крансвелла сначала закружилась голова, а потом ему вдруг стало тепло, а груз страха, сдавивший грудь и живот, исчез.
– С вами все будет в порядке, – сказал Ратвен твердо, но почему-то очень издалека. – Я обещал вашему отцу, что буду о вас заботиться, и вся эта история, наверное, не лучший тому пример, но неважно. С вами все будет хорошо, и все скоро будет позади.
– Хорошо, – согласился он, плавая в красном сиянии. – Позади.
Ратвен произнес еще что-то неразборчивое – нечто сложное, что вроде как проплыло у Крансвелла над головой, а потом пульсация замедлилась… и полностью прекратилась. Он медленно выдохнул, чувствуя себя… вполне бодрым на самом-то деле.
– Вот так, – сказал Ратвен, пристально посмотрев на него, а потом кивнул и опустил руки.
Они стали спускаться дальше – уже медленнее и как можно бесшумнее.
* * *Первым признаком присутствия «Меча Святости» для Греты стала горящая бутылка, влетевшая в окно спальни.
Фаститокалон оказался прав: это было только вопросом времени. Ей не нужно было делать ЭКГ, чтобы прекрасно видеть: у Хейлторпа сдает сердце, оно откажет вне зависимости от того, сможет ли она сбить жар (а пока никакие меры температуру не снижали). Она слышала характерные хрипы, говорившие о том, что у него в легких начала скапливаться жидкость: несколько ожогов явно были инфицированы, изъязвление роговицы заметно распространялось. Травмы были слишком обширными. Ей оставалось только по возможности снять боль – и ждать конца… и стараться не думать о том, что сейчас может происходить в городских подземельях.
Сначала Грета пыталась читать какую-то книгу, но обнаружила, что ее ум скользит по словам, не воспринимая ни единого, – и отложила ее, чтобы мысленно планировать операцию, которую собралась сделать Рененутету. Она как раз добралась до весьма сложного момента, когда звон разбитого окна и ярко-оранжевый шар пламени заставили ее завопить.
Лежавший на постели Хейлторп открыл слепые глаза. Грета словно окаменела на несколько секунд. Ошеломляющая волна адреналина захлестнула ее. А потом он сказал что-то… выкрикнул что-то на латыни, и к ней внезапно вернулась способность двигаться. Сердце бешено колотилось, ее трясло от шока. Все стало хрустально-прозрачным и замедленным, как уже один раз случилось рядом с этим мужчиной.
– Беги, – прохрипел он. Пляшущие языки пламени уже начали карабкаться по занавескам. – Уходи, это они, это конец всему, они… они тебя убьют. Беги, беги подальше…
– Только с тобой!
Она потянулась к трубкам капельниц. Казалось, он вновь может видеть – по крайней мере, чуть-чуть: он уверенно поймал ее за руку и тут же оттолкнул. Их обоих бил кашель, под потолком начал собираться черный дым. Хрустальная ясность стала крошиться яркими осколками паники.
– Беги! – снова повторил Хейлторп гораздо громче – так громко, как она даже ожидать не могла, – и, каким-то образом сумев сесть, сгреб трубки и вырвал их. Кровь разлетелась брызгами. – Дом… будет окружен, – сказал он с явным трудом выталкивая каждое слово. – Иди… под землю. Погреба. Там… те… кто тебя укроет.
Грета плакала – от потрясения и от едкого дыма. Он повернул к ней свое ужасное пятнистое лицо.
– Беги, – повторил он еще раз и толкнул ее к двери как раз в тот момент, когда пламя взметнулосьвверх.
И Грета побежала.
* * *Он был прав: дом окружили. Пока она бежала по лестнице, еще одна горящая бутылка – на этот раз брошенная с заднего двора – влетела в окно.
«Дом Ратвена! – подумала Грета, чуть не споткнувшись о ковровую дорожку, шумно дыша. – Все его вещи. О боже! Вообще все!»
А потом голоса и топот раздались уже внутри дома, и Грета вообще перестала думать: нащупала подвальную дверь, ввалилась в темноту и захлопнула за собой дверь.
Созвездие красных точек несколько раз мигнуло, а потом включился свет. Некоторые из соплеменников Кри-акха спали: сейчас они поспешно вскакивали. Она почти упала со ступенек: колени подгибались. Один из гулей успел подхватить ее и не дал упасть на последней.
– Дом… дом горит, – задыхаясь, проговорила она. – В него пытаются пробиться твари… Наверху человек. Возможно, умирает или уже умер…
Они заговорили – или зашипели – одновременно, а потом Кри-акх выпалил какую-то тираду на гульском, которую Грета вообще не смогла понять, и присоединился к ней у лестницы. Он схватил ее за плечи, впиваясь в них холодными жесткими пальцами.
– Вы ранены? – спросил он.
– Нет, – ответила она, еще не опомнившись и радуясь поддержке. – Нет, но Хейлторп… и дом, дом Ратвена, и все вещи, и его книги…
– Где остальные? Вы одна?
– Ушли, – сказала она. – Они пошли разбить ту штуку, выпрямитель – ту электрическую штуку, которая испускает голубой свет, – они уже знают, где она…
– Голубой свет, – прошипел один из гулей, моложе Кри-акха и, судя по строению костей, почти наверняка его сын. – Голубой огонь.
Грета недоуменно моргнула.
– Это… искра, – сказала она, – такая искра, в стеклянной колбе. Она в старом бомбоубежище под станцией метро «Сент-Полз», но сейчас не это важно… дом…
Гули обменялись
