Киевский великий князь в своих простых походных одеждах вышел из рядов встречающих и приветливо поклонился.
– Я – Святослав. Я хочу пройти с миром через твои земли, князь. Дозволишь?
– Куда и зачем путь держишь, князь Святослав?
– Иду на Итиль.
Киевлянин чуть помедлил и продолжил:
– Ты кому дань платишь, князь Вячеслав?
– Хазарам.
– Велика ли?
– Шеляга с сохи, ногата с дыма.
– Более не плати им ничего! Я освобождаю вятичей от дани хазарам!
Вячеслав с нескрываемым изумлением и интересом посмотрел на Святослава.
– Ты… хочешь примучить Хазарию?
– Я хочу стереть ее с берегов Итиля! Довольно этим жирным бездельникам сосать славянскую кровь.
Со стороны вятичей послышались одобрительные голоса. Князь Вячеслав прищурился:
– Ты хочешь, чтобы я платил дань полянам?
– Пока нет. Я хочу лишь быть уверенным, что в мои ладьи не полетят стрелы вятичей. О дани пристойно баять, когда голова царя Иосифа отделится от его тела! Верно?
Святослав широко улыбнулся. Вячеслав ответил ему тем же.
– Ты странный князь, Святослав. Идешь с такой сильной ратью и ничего не требуешь.
– Я могу лишь попросить одного: людей! Похоже, у тебя славные лучники, князь?
– Пятилетний ребенок в наших лесах не получит еду, пока не собьет мешочек с нею с высокого дерева. Любой из моих воев может поразить на лету горлицу или утку.
– Так отпусти всех желающих со мною! Пусть привезут обратно богатую добычу тебе и своим семьям.
Вячеслав ответил не сразу.
– Давай продолжим разговор в моем тереме. Ты – гость, я – хозяин. Негоже гостя без хлеба-соли встречать!
До стольного града вятичей Кордно плыли недолго. Солнце еще не опустилось за горизонт, когда показались высокие земляные валы-стены, усиленные обожженной глиной. Глубокий и широкий ров опоясывал городище, верх вала венчал тын из чуть наклоненных наружу заостренных бревен. В валу проделан проезд с воротами из толстых дубовых досок. У ворот своего князя встречала многочисленная толпа, из-за тына поблескивали железные шеломы и насадки копий дружины.
Святослав повелел войску расположиться вне града, сам же с близкими людьми въехал внутрь. Вячеслав повелел забить для киевлян быков, баранов. Ароматное мясное варево забулькало в котлах, хмельной мед потек в чаши и деревянные черпаки. Пиршество продолжалось всю короткую весеннюю ночь.
Сплав киевлян продолжился лишь на второй день. Впереди каравана по широким приокским просторам полетела весть: хазарам дань более не платить! Великий князь Вячеслав дозволяет всем желающим вятичам присоединяться к воинству князя Святослава. Благодаря этому к тому моменту, как Проня влилась в Оку, рать великого киевского князя увеличилась еще почти на тысячу…
Глава 22
Хан булгар Ахмед испуганно ходил взад-вперед по каменным плитам своего двора. Вести, принесенные ему подданными, заставили бросить все дела и вызвать к себе младшего сына Талиба. На счастье или на беду, вечно враждующий со старшим братом юноша приютил в Булгаре жену и сына князя ильменов Святослава. Теперь этот самый Святослав, по слухам ставший во главе Киевской Руси, появился с большим войском на слиянии Итиля и Оки, явно намереваясь плавиться вниз! Война?! Но войско булгар ослаблено распрей между сыновьями, старший сын Мумин ушел к Яику. Пропустить же мирно русичей никак нельзя: царь хазар Иосиф с его непобедимым войском, разбив дерзкого русского князя, неминуемо покарает и его, Ахмеда. Как быть?
Решив переложить свою головную боль на Талиба, Ахмед встал на молитву и постарался хотя бы на время отключиться от тяжких мыслей.
После беседы с отцом младший сын на двух быстроходных весельных судах с малой охраной поспешно отплыл вверх по Итилю. Вернулся он на восьмой день и тотчас поспешил во дворец отца.
– Видел князя? – впиваясь глазами в лицо сына, жарко выдохнул Ахмед, забыв про свое ханское достоинство.
– Видел, долго беседовал, распил с ним бурдюк хмельного меда. Князь предложил пропустить его с миром и помочь с лошадьми и продовольствием.
– Как пропустить?!! Чего он хочет?
– Он идет на хазар, отец.
– Он что, совсем глупый? Хазары били всех, кто воевал с ними. Били византийцев, били печенегов, били и его отца! Я помню, как тот пробирался через наши земли с несколькими воями, позорно проиграв рать у волока на Дон. Как я могу пропустить его, Талиб? Хазары потом просто снесут и мою, и ваши головы!!!
Молодой булгарин задумчиво покачал головой:
– У Святослава сильное войско. Он сказал, что в низовьях с ним соединятся печенеги. Русы придут к Итилю свежими, им не придется много грести. Они вполне могут потягяться с хазарами. Это первое. И второе… у тебя просто нет выбора, отец! Если ты не подчинишься, они вначале разгромят НАШЕ войско, разрушат НАШИ города!
– Если он попробует мне угрожать, я пришлю русичу головы его жены и сына!! – запальчиво выкрикнул Ахмед, явно потеряв чувство реальности.
– Тогда… Это будет означать не только конец нашего рода, – спокойно ответил сын. – Русы вырежут всех твоих подданных и превратят в пыль все дома. С кем ты выступишь против Святослава?
– Я призову буртасов, печенегов…
– Куря – побратим киевского князя, – с улыбкою напомнил сын.
Руки хана затряслись, он обессиленно сел на трон. Талиб продолжил как ни в чем не бывало:
– Святослав – умный князь, поверь! Он понимает твои сомнения. Мы можем вывести против него войско, но до боя не доводить. Признать свое поражение, чтобы было чем оправдаться перед Иосифом, просто пропустить суда русов, а продовольствие и лошадей передать тайно, ниже Булгара. Я бы сделал именно так. Тогда, в случае победы русов над хазарами, мы станем самыми сильными на всем Итиле, пойми!! А значит, самыми богатыми!
Беседа отца с сыном продолжалась еще долго. Лишь к ночи Ахмед согласился на условия киевского князя. Талиб вновь направился в сторону русов, а хан принялся готовить склады продовольствия и собирать табуны лошадей.
Многотысячное войско проследовало землями булгар без особых происшествий. Конечно, война есть война! Не обошлось без мелких налетов на прибрежные деревни и стада, без заваленных и изнасилованных девок и жен, без грабежа встречных купеческих судов. Но все это была лишь пыль на сапоге победителя, и Ахмед без устали славил Аллаха, приведшего в свое время на земли Булгарии Предславу и Владислава.
С женой и сыном Святослав провел три счастливых дня. Первенец заметно окреп, первые усы уже обозначились светлым пушком над верхней губой. Лик жены стал каким-то непривычно-строгим, напомнившим чем-то князю икону Богоматери в изложнице Ольги-Елены. Но первая улыбка, а тем более первая совместная ночь все вновь расставили на свои места.
Тогда, на смятом ложе, Святослав впервые озвучил свои давние планы и мечты.
– Я не люблю Киев с его лживыми боярами-христианами, улыбающимися в лицо и ненавидящими меня на самом деле. Мать наплодила их предостаточно! Я бы выжег каленым железом их роды, но я воин! Мой бог – Перун, мой удел – воевать чужие земли.
– Значит,
