– Нет, любая! Я хочу сесть на новом месте! Там, где и ты и я будем вновь счастливы и где я смогу править так, как пожелаю САМ!
– Где же это место?
– На Дунае. Я хочу подарить тебе твой родной Переяславец, хочу примучить всю Болгарию на северном берегу Дуная, подчинив ее своей воле. Это и будет мое новое княжество!
– Но зачем тогда тебе Хазария?
– Не хочу, чтобы меня кто-то мог ударить сзади. За печенегов спокоен, там Куря. Он тоже молодой, править будет долго. А хазары… я давно поклялся Перуну отомстить за позор отца! Заодно проверю свои силы, ведь рядом с Дунаем – Византия!
Предслава вздрогнула. Ее поразила широта замыслов мужа. Женщина представила себя вновь стоящей на крепостной стене родного города над широкой водной гладью, и тихая слезинка сбежала по щеке.
Утром Святослав сказал ей и сыну давно вынашиваемое в голове желание:
– Пока вы останетесь здесь. Когда соберусь на Дунай, заберу с собою. Ждите вестей!
Первой вестью о киевском князе стали подробности жестокого разгрома войска буртасов, осмелившихся преградить ему путь в сторону каганата…
Глава 23
Племена буртасов могли выставить на поле боя порядка 10 000 конных. Когда ладьи и конница Святослава вышли за пределы булгарских земель, дозоры сообщили, что примерно такое количество воинов и преградило путь киевлянам. Реакция князя была молниеносна:
– Не желают покориться – резать всех!! Скот и полон имать, становища дымом пускать! Пусть ведают все: поднявшему против меня меч пощады не будет!
Битва началась ранним туманным утром. Накормленные еще в потемках русы образовали три длинных ряда, сомкнув красной стеною высокие щиты и вознеся к светлеющему небу длинные копья. Левым крылом строй упирался в обрывистый берег Итиля, на правом стоял конный полк в две тысячи всадников. Славянские вои были не слишком сильны в седле, предпочитая рубиться пешими. Но против возможной атаки и попытки обхода конными нужно было выставить такую же рать.
Буртасы начали первыми. С гиканьем и дикими криками громадной толпой тысячи всадников устремились вперед. Казалось, эта грохочущая лавина сметет дерзких пришельцев так же, как вешние мутные воды смывают сор с берегов великой реки. Но опустились копья, блестящим смертельным гребнем встречая наскок, и вздыбились, вспятились невысокие степные лошадки! Острия насадок пронзали животных, пробивали кожаные панцири, протыкали щиты. Вятские лучники споро выпускали одну стрелу за другой, и редко какая-либо из сотен свистящих смертоносных птиц не находила свою добычу. Передние ряды буртасов были бы уже рады повернуть коней и вырваться из этого ада, но сзади напирали все новые и новые сотни, прессуя войско в единую неповоротливую массу.
В этом хаосе мало кто заметил, как по сигналу Святослава два десятка ладей, набитых до отказа, сорвались с места и, выгибая весла дугой, понеслись вниз по течению. Около тысячи северян Волка выпрыгнули на берег сзади сечи, вскарабкались на осыпающиеся кручи и, забыв про какой-либо строй, опьяненные лишь безумной мужской яростью, бросились на открытый тыл врага. Посаженные на лошадей древляне Сфенкля замкнули кольцо, и бой превратился в избиение! Бесполезны были вознесенные вверх руки, мольбы о пощаде, предсмертная удаль героев. Кто мог, прыгали с обрыва к воде, и их настигали стрелы. Кровь широкими ручьями лилась в Итиль, ноги воев и коней скользили в алой жиже, спотыкались о завалы мертвого и еще живого мяса. Через два часа после начала сечи войско буртасов перестало существовать…
Киевский князь дал лишь сутки на отдых победителям. Утром следующего дня, посадив в седло еще три тысячи, он бросил конных на земли побежденных. Два загонных крыла должны были согнать в кучу баранов, быков и прежде всего лошадей. Когда путь к столице хазар Итилю стал открыт, Святослав решил двигаться вперед как можно быстрее. Раненые перебрались на суда, для охраны и управления ладьями на каждой оставлялось по десятку воев. Все же остальные садились в седло, торочили оружие на заводных лошадей и берегом правились далее. Ни шатров, ни котлов, ничего, кроме оружия, с собою не бралось. Князь сам показывал пример неприхотливого бытия воина, поджаривая на костре мясо, запивая его чуть солоноватой водой из степных колодцев и ложась спать на потнике, положив под голову пропахшее конским потом седло.
Все вожди оценили мудрость Святослава. Поход был начат весной, и теперь с кормом для лошадей не было никаких проблем. Зеленая сочная трава стояла выше колена, за ночь животные отъедались вволю. На охоту время не тратили: под нож шли молодые кобылы. Каждый ехал о двух конях, время от времени пересаживаясь с уставшего на отдохнувшего. За сутки войско покрывало десятки поприщ, внезапно появляясь там, где о них и слыхом не слыхивали…
Сразу после победы над буртасами великий князь призвал к себе верного Красича и протянул ему небольшой свиток выделанной кожи:
– Езжай вперед, коней не жалей! Передай это хазарскому царю. Пусть знает, что я объявил ему войну.
Бывший сотник принял послание и грустно посмотрел на Святослава:
– Прощай, княже!
– Чего так? Посол – лицо неприкосновенное.
– Хазары на любую подлость способны. Отца твоего, слово собственное преступив, обратно в Киев от Хазарского моря не пустили… Сам ведь ведаешь!
Лицо князя сделалось суровым:
– Если у Иосифа рука на вас поднимется, то… смерть его будет страшной! Клянусь тебе, Красич!
Свенельд, присутствовавший при этом разговоре, сразу по отбытию гонца вопросил:
– Пошто уведомляешь? Войско собрать хазары успеют. Так бы свалились как снег на голову! Любо дело!!
– Того и хочу, Свенельд, чтобы все в одну кучу собрались! Одним боем хребет Хазарии преломить надо, чтоб не гоняться по степи за ними долгие месяцы. Аль не совладаем?
Повидавший уже многое и с сожалением понявший, что молодой Святослав превзошел в умении водить рати его, пожилого и опытного воеводу, Свенельд лишь согласно наклонил голову.
…Когда хазарский царь Иосиф развернул врученное ему слугами письмо дерзких славян, он прочел лишь три слова:
«ИДУ НА ВЫ!»…
Глава 24
Слухи о большом войске, появившемся в среднем течении Итиля, поспешно убегающие от войны и неминуемого грабежа купцы донесли до Иосифа уже давно. Непонятна была цель славян: взять дань с вятичей и муромы или попробовать свои силы на булгарах? О том, что дерзкие осмелятся бросить вызов Хазарии, пусть и несколько ослабевшей после череды войн с арабами, ни царь, ни каган даже не помышляли. Однако на всякий случай хазарам-кочевникам было запрещено покидать столицу царства и разъезжаться по стойбищам, используя период сочного разнотравья. Под стенами Итиля остались тысячи людей и десятки тысяч голов скота, дочиста выбивших копытами на многие поприща вокруг даже корешки растений.
Когда от киевского князя пришло лаконичное послание, каган рассвирепел. Он призвал всех правоверных встать под
