Во главе большого посольства он прибыл в Корчев и принялся умолять русского князя не продвигаться далее по землям полуострова, суля любые блага от имени императора. Посмеиваясь, Святослав принял богатый откуп, а заодно потребовал, чтобы греки поставили ему различные осадные орудия для взятия построенной самими византийцами хазарской крепости Саркел. В городе, который остался последним крупным укреплением на землях разгромленной Хазарии, укрывался царь Иосиф с горсткой приближенных. Пока его голова оставалась на плечах, говорить бывшим данникам некогда мощного государства об окончании их данного рабства было бессмысленно: никто б не поверил, что оно не возродится вновь!
Стенобитные и метательные машины прибыли под стены Саркела, и русы доказали на деле, что могут быть сильны не только в чистом поле. Последний царь хазарского каганата оросил своею кровью одну из улиц пожираемого пламенем Саркела. Отведя войско к устью Дона, Святослав встал на отдых укрепленным лагерем. Никто из воев и воевод не подозревал, что князь не случайно затягивал с возвращением домой, что стоянка эта была давно задуманным действом…
Глава 27
Византийский император которые сутки не мог найти себе покоя. Русы ступили на земли Таврии, рассорить их с союзниками-половцами не удалось. Ничто не мешало князю Святославу достичь жемчужины Византии Херсонеса, прервать золотой поток товаров, текущих с востока. Силой ничего решить было невозможно: все войска завязли в Средней Азии, отбивая от границ империи накатывающиеся волны арабов. Здесь же, на севере и в Таврии, зримо нависала не меньшая угроза. Болгары готовы были вторгнуться во Фракию, русам ничто не мешало растечься по полуострову и междуречью Дона и Днепра. Если все это произойдет, императора в лучшем случае ждала высылка на Принцевы острова – место бесславного доживания сильных мира греческого. В худшем… впрочем, скорая смерть от железа могла быть не хуже, чем монастырь на треклятых островах!
Близкие советники не могли подсказать ничего толкового. Никифор Фока стал замечать, что Иоанн Цимисхий на глазах все больше и больше сближается с ветреной Феофано, возможно уже успев провести не одну ночь в ее постели. Император знал на собственном опыте, как легко переходит трон от одного владельца к другому. Следовало немедленно отослать под благовидным предлогом Цимисхия к воюющим легионам и решить проблему Святослава.
Озарение пришло к нему бессонной ночью. Феофано отказала в близости, сославшись на традиционно-женское: «Голова болит». Растревоженный мозг не хотел успокаиваться. Никифор сам налил себе большую чашу вина, вышел на галерею, сел в кресло. Сочный свет полной луны ярко озарял окрестности. Золотистыми блестками переливался спокойный Золотой Рог. Серебристыми глыбами лежали у ног жилища. Таинственно-маняще сияли купола Софии. Искорками вспыхивали метеоры, на краткий миг пронзая черный бархат звездного неба. С востока на запад, с востока на запад… От русского князя к болгарскому царю…
И тут, словно игла, неожиданная мысль кольнула голову! Святослав и Петр!! Их же нужно просто стравить меж собой! Пусть в сечах уменьшают силы друг друга, пусть у них не останется ни возможностей, ни желания думать о границах великой Византии! Болгарский царь не пойдет на Киев, ему там нечем будет поживиться. А вот молодого горячего руса можно соблазнить отправиться не на Таврию, а на Дунай! Заключить тайный союз, оплатить войско язычников из расчета нескольких месяцев. Там пусть дальше этим занимается царь Петр!
«Но ты же вновь приведешь князя-воина к своим границам! – шепнул Никифору внутренний голос. – Какая разница, будет ли это Таврия или Фракия?»
– «Плевать! Мне главное сейчас – выиграть время! За год я смогу собрать на севере хотя бы три легиона. За Дунай русы не пройдут, а вместо двух врагов у меня там останется лишь один!» – ответил своему второму «Я» император.
Наутро во дворец был призван Калокир. Он проговорил с Никифором Фокой до обеда. Многие хотели бы узнать о чем, но, выйдя из залы, и император, и тайный посол упорно хранили молчание. Через два дня в сопровождении конной центурии Калокир покинул стены Царьграда.
– А зачем мне идти на болгар? – деланно-недоумевающе вопросил киевский князь, улыбаясь глазами и уголками губ и следя, чтобы византийский гость допивал все, налитое в кубок. – Моя жена – болгарка. Лучше уж я примучаю Таврию, пока у вас войска тут небогато.
– Это будет нарушением наших договоров с твоим отцом, – пытался возражать Калокир. – А одолев царя Петра, ты сядешь на Дунае, заключишь с империей новый договор о вечном мире и расширишь границы своих земель.
– Думаешь, Никифор пойдет на заключение такого договора? Врешь, грек, не будет он такое предлагать!
Посол бросил взгляд по сторонам, понизил голос и произнес:
– Император не вечен. Можно найти иного, союзного великому князю.
– А ты знаешь такого? – вновь усмехнулся русич. – Имя назови?
Не услышав ответа, Святослав вновь велел жестом налить крепкого красного вина. Пригубив, произнес:
– А я, кажется, знаю: Калокир?!
Византиец испуганно посмотрел на собеседника:
– Я этого не говорил!
– Но ведь хочешь, верно? Не бойся, дальше стен этого шатра ничего не уйдет.
– Давай лучше вначале закончим с предложением пока еще правящего императора, – предложил Калокир, сделав акцент на слове ПОКА. – Я должен отвезти ему ответ. Если ты примешь предложение Никифора, я отвезу в Киев золото и текст тайного договора.
– Сколько же готов заплатить мне твой император?
– 15 кентариев (примерно 455 кг. – Прим. автора).
– Немного – хмыкнул князь. – В Херсонесе я бы взял гораздо больше. Но…
Он выдержал паузу, затем продолжил:
– Я готов пойти на войну с царем Петром, чтобы потом навсегда осесть на северном берегу Дуная и иметь надежного правителя-союзника в Царьграде.
Святослав выразительно посмотрел на Калокира. Тот зарделся, но ответил коротко:
– Давай поговорим обо всем уже в твоем стольном городе, князь! Я обещал императору вернуться без промедления.
Проводив на следующее утро греков, Святослав в одиночку отъехал в степь. Никто не мог увидеть радостной улыбки на его лице. Все случилось так, как он и желал!! Верны были все предыдущие размышления, планы. Он МОГ теперь идти на Дунай не как гроза Царьграда, а как его верный друг. Одолеть болгар будет несложно, дружина его сильна и верна князю. И самое главное – он мог теперь осуществить то, о чем мечтал после разлуки с Предславой и Владиславом: осесть с любимой женщиной в ее родном городе, сделать Переяславец своей новой столицей и навсегда избавиться от тайной вражды окружавших его в Киеве бояр-христиан и нелюбви собственной матери!
Глава 28
На этот раз Святослав не спешил покинуть Булгар. Ладья за ладьей поднимались вверх по Итилю, увозя русских ратных к землям вятичей, а князь никак не хотел расставаться с любимой женой и сыном. Владислав признался, что ему давно
