– Собирайся, через час выезжаем. Пойдем верхом, все нужное во вьюках. Твой бочонок тоже!
Не рассматривая более гамму чувств и переживаний на лице грека, Свенельд покинул дворец и направился вновь к Сфенкелю.
– Калокир приказал мне доставить его к великому князю! – громко и четко сообщил он, едва войдя в ярко освещенную комнату. Вместе с воеводой древлян там находились еще двое мелких бояр. Судя по открытому керамическому кувшину и трем серебряным кубкам, Сфенкель нашел-таки себе компаньонов для пития вина.
– Калокир? – недоуменно протянул древлянин. – А кто он такой здесь?
– Не пропей все мозги, боярин! – грубо оборвал его Свенельд. – Или ты забыл, что значит этот грек для великого князя? По их сговору мы и пришли на Дунай, чтобы обратить мечи в сторону Византии! Я не имею права его ослушаться!
Взгляд Сфенкеля светлел и становился все более пронзительным:
– И… сколько же ратных… ты с ним посылаешь?
– Я еду сам.
– А дружина?
– Моя дружина всегда со мною.
Повисла долгая напряженная пауза. Один из древлян вознамерился было подняться на ноги, но Сфенкель повелевающим жестом удержал его на месте.
– Без твоих четырех тысяч нам будет трудно удержать стены, – тихо произнес он. – И мы совсем останемся без конницы.
– Тогда предлагаю уйти всем!
– Всем? А как же честь русича?
– Ее можно явить и под стенами Доростола!
Сфенкель ничего не ответил. Он налил полный кубок, встал и протянул его Свенельду:
– Тогда выпей за честь древлян, воевода!
Легкая усмешка едва заметно пробежала по губам пожилого киевлянина. Он принял чашу и неторопливо опустошил ее.
– А теперь ступай! Передай Святославу, что мы будем стоять здесь до конца. Пусть принесет жертву Перуну за верных ему древлян…
Сфенкель дождался, когда варяги покинули комнату. Невидяще обвел взором друзей, затем очнулся:
– Кол, созови всех, свободных от дежурства, на площадь! Я буду говорить.
Спустя полчаса центральная площадь Преславы была до отказа заполнена вооруженными ратными. Разбуженные воины переговаривались меж собой. Гул затих, едва на возвышении показался воевода.
– Други мои!!! – громогласно заговорил он. – Великий князь призывает к себе варягов. Нам же он приказывает остаться здесь и выиграть для остального войска еще два-три дня. Вы понимаете, что это значит! Древляне, вы были верны мне не один год и на Итиле, и здесь. Болгары, вы мужеством своим и кровью доказали, что вы – настоящие друзья. Завтра многих из вас уже не будет. Хочу, чтобы шли вы на смерть добровольно, тогда Ирий распахнет для вас свои врата! Посему слушай мою волю: желающие могут сегодня ночью покинуть город и уйти домой либо с варягами. Я буду исполнять волю великого князя. Решайте, с первым утренним криком петуха все оставшиеся должны быть на стенах. Посмотрим, умеют ли греки на них залезать!!!
Сфенкель широко улыбнулся, это заметили стоящие вблизи. Вначале засмеялись они, затем хохот побежал дальше и надолго воцарился над площадью. Встревоженные голуби и воробьи вылетели из-под застрех…
…Наутро выяснилось, что лишь трое болгар покинули свой обреченный стольный град…
Глава 50
Воевода древлян забылся чутким беспокойным сном лишь к трем часам ночи. Ему виделось то довольное лицо Калокира, то перелезающие меж зубцов стены легионеры, то вообще какая-то дикая игра света и тьмы. Неудивительно, что, почувствовав на своем плече чью-то руку, Сфенкель зло взметнулся и перехватил запястье десятника охраны.
– Прости, боярин! Не хотел тебя будить, но пришедший раб уверяет, что имеет очень важное для тебя известие.
– Какой раб?
– Темнокожий, с кольцом на шее. Он клянется на своем кресте, что хочет спасти всех нас!
– Христианин? Хм… Ладно, давай его сюда.
Спустя несколько минут в комнату ввели действительно черного высокого молодого мужчину с медным кольцом раба. Он тотчас пал на колени и торопливо заговорил по-болгарски. Сфенкель поднял руку.
– Погоди! Толмача сюда, живо.
Болгарин из союзной дружины, очевидно, был уже наготове. Он выслушал ночного гостя и пояснил:
– Его зовут Адгербал, он нумидиец. Раб здешнего купца Симеона. Уверяет, что в доме купца собралось несколько десятков болгар и они хотят при первом же штурме греков открыть им южные ворота. Все вооружены и имеют доспехи.
– Что?!! Измена?!
Лицо воеводы налилось кровью. Он рывком вскочил на ноги, но вдруг застыл:
– Спроси-ка его, почему он прибежал к нам, а не пошел с хозяином? Нет ли тут какой ловушки?
После короткой беседы толмач сообщил:
– Говорит, что уже третье его поколение носит ошейники рабов. Такими их сделали греки, и он не хочет помогать им. Русы же добры к болгарам, они не берут рабов, не насилуют женщин, оставили болгарского царя на троне, а не посадили его в клетку.
Он верит, что за эту весть князь русов снимет с шеи проклятый знак раба и возьмет к себе в дружину. Обещает быть верным слугой.
– Что ж… Только пусть сперва тихо приведет нас к дому своего хозяина и поможет без шума пройти за ворота! Скажите Ятвягу, пусть построит две сотни, я сам пойду вместе с ними. И ты, друг, тоже! Поможешь там с купцом по душам поговорить…
Толмач с готовностью кивнул и бросил пару коротких фраз Адгербалу.
…Стройность греческого строя впечатляла. Красивые прямоугольники банд сближались со стенами четко и ровно. Одна линия, вторая, третья. Легковооруженные псилы несли на плечах длинные лестницы, белевшие только что ошкуренной древесиной. Сфенкель с досадой глядел на запущенный, давно не чищенный крепостной ров, проклиная себя за лень и ратную халатность. Поверили текстам договорной хартии и клятвам греков на кресте!.. Дураки!!! Прав был великий князь: нельзя верить этим хитрецам никогда и ни в чем! Ради своей выгоды они готовы лгать даже именем своего бога. Он, Сфенкель, никогда бы не решился обманывать именем великого Перуна! Никто из настоящих русов не смог бы!
Опытный глаз воеводы уже видел направление главного удара. Да, несомненно, это были южные ворота! Сюда были нацелены две тагмы тяжеловооруженных пеших скутатов, за их спинами шла наготове тагма тяжелой кавалерии. Безусловно, полезут на стены по всей южной и восточной защитной линии, но ворота – их главная надежда на успех! Что ж, идите, надменные глупцы!! Он, Сфенкель, не зря лично снял знак раба с шеи нумидийца и вручил ему меч. Теперь он постарается снять столь нужные русам железные доспехи с тел греков!..
…Совершенно иные чувства испытывал базилевс Иоанн Цимисхий, руководивший приступом с невысокого холма. Он также любовался своими воинами и жадно ждал того момента, когда лестницы взметнутся и лягут на стены, когда тысячеголосый дикий ор разгонит прочь напряженную тишину и когда медленно поплывут внутрь дубовые, обитые полосами железа створы ворот, впуская внутрь неудержимую ярость победителей. Он перед полуночью получил еще одно известие из Преслава, что около сотни болгар лишь ждут своего часа. Придется явить царскую милость
