Подобные же чувства одолевали и греческого базилевса. Иоанн Цимисхий был оповещен, что его злейший враг Варда Фока сумел за время отсутствия царя в столице собраться с силами в азиатских фемах империи. Теперь достаточно было лишь одного броска флота через проливы, и трон Царьграда сменил бы своего владыку. Войск за столичными стенами было немного, а чернь без щедрого звона монет вряд ли полезет на защиту вековых стен.
Цимисхий пытался сделать все возможное, чтобы ускорить свою победу. Он даже послал киевскому князю вызов на личный поединок, предлагая мечам решить судьбу Доростола. Но Святослав вызова не принял, ответив дерзко:
«Я лучше врага вижу свою пользу, а если базилевс не желает более жить, то есть много иных путей к смерти!»
Ближние Цимисхия увидели в этих словах трусость варвара, но Иоанн думал иначе. Архонт русов явно знал о лимите времени вождя греков и стремился извлечь из этого максимальную пользу. Мудрость шахматного игрока: врагу нельзя ни задержаться еще хотя бы на месяц, ни уйти, оставив Болгарию на милость Святослава. И то и иное означало как минимум политическую смерть!
Все решил Икмор 19 июля 972 года.
В этот день боярин отвечал за оборону Доростола. Святослав третьи сутки лежал в температурной горячке. Увидев, как греки запрягают в осадные орудия быков, явно стремясь перевезти их еще ближе к стенам и ронять камни уже в центр крепости, Икмор не выдержал:
– Конные, в седло!!! Приготовиться к вылазке! Открыть ворота!!
Две сотни всадников, облаченные в трофейные латы греков, излились в поле подобно блестящей на солнце гигантской змее. Полторы сотни саженей до камнеметов они одолели за считанные мгновения и схватились с брошенным навстречу заслоном. Икмор мощными взмахами длинного меча выбил из седел троих легковооруженных конников, заметил сидевшего на вороном жеребце военного начальника в дорогих доспехах и устремился к нему. Магистр Иоанн Куркуас, торопливо призывая на помощь резервы из лагеря, не сразу заметил опасность. Он едва успел выхватить из ножен меч.
Удар новгородца пал на известного полководца со страшной силой. Меч, поднятый для защиты, выпал из ладони грека. Куркуас вздыбил коня, но не смог себя спасти. Падая во второй раз, норманнский меч прекрасной закалки концом своим развалил позолоченный наплечник. Магистр сполз на пыльную каменистую почву. Увидев это, греки дрогнули и покатились вспять.
– Не догонять!! – громоподобно рыкнул Икмор. – Жечь и рубить камнеметы!!! Быстро!!
Убедившись, что приказ его услышан, богатырь слез к коня и подошел к Иоанну Куркуасу. С минуту смотрел на врага, радостная улыбка шевельнула густую бороду. Нагнувшись, Икмор рывком порвал ремень шлема, вздел его на свою голову и издал торжествующий крик. Ответом ему был восторженный рев с крепостных стен.
Убедившись, что все осадные орудия развалены, воевода дал сигнал к отходу.
…Иоанн Цимисхий долго молча стоял над телом своего родственника. Выражение его бледного лица было страшно. Никто из окружающих не решался произнести ни слова.
– Приготовить погребальный костер! Всех, кто бежал с поля боя, подвергнуть децимации! Прикажите войскам, что на завтра я назначаю общий штурм. Пусть готовят лестницы, как можно больше. Объявите, что участи жалких трусов будет подвержен каждый, кто повернет от стен прочь. Пора кончать с этой войной!!
Но штурм не состоялся. Охваченные ликованием русичи потребовали от Святослава решительного боя с греками. Ранним утром 20 июля, в день Перуна, южные ворота Доростола излили из себя союзное войско славян и болгар. Вел их Икмор.
Глава 59
Святослава третий день била непонятная болезнь. Он сильно ослабел, обливался внезапно выступающим потом, изнывал от высокой температуры. Предслава то и дело обтирала мужа влажными полотенцами, давала питье. Женщина считала, что это болезнь болот, окружавших город, настойчиво просила, чтобы к князю допустили болгарскую знахарку. Сама первой попробовала горький порошок, намолотый старухой, и удовлетворенно кивнула:
– Пей, ладо! Это должно помочь. Днями станет легче.
Когда воеводы всех дружин настояли на новом бое, великий князь не противился. Он велел принести жертвы Перуну, согласился со старшинством Икмора и попросил новгородца задержаться после совета:
– Нужно постараться взять живьем какого-нибудь знатного грека, – приказал он. – Вот уже три месяца, как мы не ведаем, что происходит в стане базилевса и в его столице. Ждут ли они подмоги, спокойно ли все в азиатских фемах, подавлен ли мятеж Варды Фоки? Готов ли Цимисхий начать с нами переговоры?
– Ты уже не веришь в победу, князь? – поднял брови Икмор.
– В победу всегда надо верить! Другое дело, какой ценой достанется она нам. Сможем ли мы, положив тысячи русов, держать в узде Болгарию. Из Руси никто более не подойдет, и ты это знаешь, боярин. Мой собственный сын решил накинуть мне петлю на шею!
При этих словах Святослав схватил сырое полотенце и жадно припал к нему. Лицо великого князя пылало то ли от гнева, то ли от очередного приступа болезни.
– Болгарские князья один за другим переходят от нас к грекам! Глупцы, они надеются, что базилевс их простит и оставит свободными! Когда нас не станет, закончится и их свобода! Византия станет черпать воду из Истра, как полноправная хозяйка!!
Князь выпил вина из чаши, с минуту помолчал и продолжил:
– Нам нужен мир, Икмор! Но такой, чтобы мы спокойно могли уплыть, не опасаясь огня греков, имея достаточно продовольствия и замиренных печенегов на порогах. Я выжгу гнездо измены в Киеве, распну Ярополка и его бояр на столь любимых ими крестах, пройдусь по землям вятичей, наберу там новых воев, соединю их с нашими дружинами. Призову новых древлян, новгородцев, варягов, вернусь в Болгарию вновь и навсегда закреплю ее за собой!!
– А как же мир?
– Христиане приучили меня не верить их обещаниям. Я отвечу им на их же языке!!
Вспышка страстей окончательно обессилела великого князя. Он пал на кресло, уронив безвольно руки. На лбу обильно выступили крупные капли пота.
– Иди, друг мой верный! Верю, что завтра Перун будет с вами. И не забудь про мою просьбу, добудь знатного грека!
– Добуду, князь! Сделаю так, что ближние Цимисхия сами полетят ко мне, словно мухи. А уж я…
Икмор хищно улыбнулся, повернулся и вышел. Святослав негромко бросил вошедшему гридню:
– Предславу призови! Пусть даст свое питие…
…Соединенное войско русов и болгар длинной фалангой выстроилось перед южной стеной Доростола. Полторы тысячи конных расположились резервом сзади. Икмор, вздевший золоченый шлем Иоанна Куркуаса с тремя алыми страусовыми перьями, ехал на покрытом латами жеребце впереди всех. Его прекрасно видели как русы, так и греки. Первые радостно приветствовали новгородца криками и гудением боевых труб, вторые растерянно молчали. По взмаху воеводы фаланга двинулась вперед, мерными четкими шагами заставляя содрогаться землю. Великий князь, надев
