– Что-то не так? Неужели здесь нет стариков, которые помогут найти мне рыбацкую семью, в которой пропал сын и брат Александр во времена царской войны? – постарался я смягчить и словно бы упростить существо вопроса.
Старик, сидящий напротив, вышел из ступора. Посмотрел, будто заново увидев. Вытянул в сторону руку с длинными пальцами, распрямил ладонь и согнул большой палец под углом девяносто градусов, основание которого, словно на шарнире, вывернулось в сторону. Потом палец согнулся еще на девяносто градусов, создав настоящий зигзаг.
Знакомые с детства движения всегда помогали убивать время. Эти же движения пальцев рук пришли за мной и в эту эпоху. Мгновение – и напротив руки старика возникла другая рука с похожим жестом.
Собеседник встал, подошел к крышке камина и нажал звонок. Через несколько мгновений в дверь зашел стоящий у входа крепыш. Несколько предложений на немецком языке, и мы вновь остались вдвоем.
– Сейчас придут несколько старейших жителей нашего поселка. Возможно, они помогут тебе с твоим вопросом, а пока постой у окна. Мне надо будет задать им несколько вопросов. Да, еще один вопрос, как у тебя с немецким языком? – жестом он указал, к какому окну подойти.
– Никак. Немецкий не знаю. – Я его действительно не знаю. Подхожу к окну.
– Ты крещеный? Жена есть? – начал допрос собеседник.
– Крещеный. Так Прохор говорил. Есть двое детей, и жду третьего. Женат вторым браком.
– Венчаны? В Бога веруешь?
– Не венчаны. Верующий, однако в церковь не хожу. Не те времена, чтобы по церквам ходить.
– Значит, живешь в разврате. Жена – она от Бога и от родительского благословления. Все остальное блуд, и дети от блуда. Не наследники, – в старике проснулся верующий человек и глава семьи.
Меня поставили в самую освещенную часть комнаты и заставили ждать.
Через четверть часа в комнате уже находились трое стариков и две высокие жилистые седые женщины. На столе перед ними развернулся веер фотографий, меня вновь заставили показать комбинацию пальцев. Наконец в присутствии группы стариков на столе передо мной положили шесть групповых фотографий. Две фотографии знакомы.
Не колеблясь, достаю первую и показываю пальцем на молодую девочку – Полина. Откуда знаю? Не могу сказать. На второй показываю Александра и Соню, называя по именам, они на фото явно с родителями, рядом с ними еще двое мальчишек – братья отца. Знакомая фотография семьи.
Все! Большую информированность показывать нельзя, как бы не завраться. Да и нет у меня больше знаний по фото. Вновь отхожу к окну. Фотографии пошли по рукам общающихся в комнате людей.
На этом события в гостиной не закончились.
Открывается дверь, и в комнату, со спины, не замечая меня, устремляются две здоровающиеся на немецком языке девицы. Блондинка сразу же целует сидящего в кресле старейшину, по ходу поцеловав стоящую рядом с ним суровую седую женщину, о чем-то радостно рассказывая. Вторая остановилась спиной ко мне и присела в приветствии книксеном. Низкорослая брюнетка с черными, как смола, волосами длиной чуть ли не полметра и с осиной талией приветствовала собравшихся людей. Это была первая увиденная мной брюнетка на Кинбурне.
Весело щебечущая блондинка наконец замечает стоящую у окна фигуру. Наши глаза встречаются. Теперь, когда вижу ее в третий раз, уже не путаю со своей сестрой. Отличия явно видны. Фраза обрывается, девушка превращается в готовую к броску кобру. Ее напарница мгновенно поворачивает голову в мою сторону и превращается в готовую распрямиться пружину. Через несколько секунд окружающие осознают необычность поведения девушек. Моя рука автоматически тянется к кобуре с ТТ, себя по сравнению с двумя настоящими диверсантками я оцениваю как неуча. Мое полугодовое образование в боевых искусствах ничто по сравнению с подготовкой профессионалок.
На этот раз взрыва событий в комнате не происходит. Однако обе девушки, переглянувшись, прекратили эмоциональное общение с сородичами, разойдясь в стороны, собираясь атаковать мою персону.
– Иренхен, Юника, Иван, прекратите! – громкий голос старейшины остановил валькирий. Несколько слов на немецком слегка разрядили обстановку.
Глава рода и высокая статная женщина вышли из общей группы и остановились напротив.
– На этом давайте закончим нашу беседу. Приглашаем вас и прибывших с вами красных командиров к ужину. После ужина и решим ваши вопросы.
Протянутая рука хозяйки дома недвусмысленно дала понять, что ее следует поцеловать. Наклоняюсь и прикладываюсь к руке с символическим поцелуем. Выпрямляюсь и кивком головы прощаюсь, получив кивки и книксены от женской половины присутствующих.
Да, здесь явное дворянское гнездо. Интересно, что же будет вечером. Первичной цели появления на Кинбурне я добился. Теперь надо ждать результатов.
Стоило только красному командиру покинуть гостиную, как настоящий океан эмоций и взволнованных голосов наполнил комнату.
– Дедушка, ты знаешь, кто это? Это он ранил Эрика. Его боятся даже собственные сослуживцы. Говорят, на Дунае он румынов сотнями убивал. У него в Измаиле даже кличка есть – «Черный капитан». Наш начальник тыла перед ним как собачка себя вел. Именно из-за него мы уехали из Николаева, – выпалила на одном дыхании Иренхен.
– Погоди, внучка, когда это он успел ранить Эрика. Вы что, вновь без моего ведома работали на ребят из метрополии? Я же запрещал вам участвовать в операциях, не связанных с делами клана. У рейха хватает своих подготовленных людей, наследница клана не должна таскать каштаны из огня чужим, даже если они немцы. Что будет с домом, если мы потеряем свою последнюю надежду? Юника, ты что, также участвовала в этой операции, где ранили Эрика? Как я буду говорить с твоими родителями, когда встречу их на той стороне, – возмущению Иоганна не было границ. – Кто он такой? Вначале я думал, что это один из голодранцев, решивших использовать наше горе и забрать наши суда. Подсыл энкавэдэшников. Потом он раскрывался все с новой и новой стороны. Я специально позвал вас всех, чтобы вы увидели человека, который ищет своих родственников в нашем доме. В нашем доме Александр был только один и Зонтья, наша дочь, только она жила в то время в этом доме. Что думать теперь?
– Это командир монитора «Ударный», капитан-лейтенант Прохоров. Это его подчиненные устроили бойню в Галаце и захватили румынские мониторы. Его корабль – самый охраняемый корабль флотилии. У него собственная охрана. Даже комиссары боятся заходить к нему на корабль. На корабле стоят какие-то секретные приборы, с помощью которых они били румын на Дунае. Эрику поставили задачу узнать секрет этого оружия. Когда мы открыли прибор, вдруг сработала сигнализация, и его матросы, словно черти, накинулись на нас. Они двигались так, что мы еле успевали отбиваться. Погиб Франц. Потом Прохоров ранил Эрика, мы еле ушли. Через день он оказался в комнате, где мы работали. Он назвал меня Ирой, как и сегодня, не нападал, поэтому мы смогли уйти. Он очень опасен. Что
