Вопрос показался мне странным, как и неловкость, что ощущалась за ним.
— Ну да, отношения. Мы довольно близки, — кивнула я. — И да, Лана не очень любит мужчин на данном этапе своей жизни.
Томас запустил пятерню в кудрявые волосы, нервно дергая каштановые прядки.
— Тогда прости за назойливость. Черт, так глупо выглядел… Должен был догадаться! Я… Поговорим потом.
Парень поспешно ретировался, оставив меня в недоумении. А затем до меня наконец дошло. Отношения… он имел в виду, что она моя сексуальная партнерша? А я ему еще сказала, что Алана не любит мужчин. Ну и что он мог подумать?!
Но, как бы то ни было, Том уже ушел, а наблюдение за мной еще велось. Что ж, пора сменить роли. Теперь я буду охотником, но вместо того, чтобы преследовать жертву, я заставлю ее прийти ко мне.
Город, в котором мы жили, находился на скале, поэтому рельеф был неровным. Линия набережной то поднималась, то опускалась, петляя самым странным образом. Затеряться здесь было легко, как и свернуть с набережной на одну из лестниц или пассажирских передвижных платформ, перемещающихся между террасами и уровнями. Я часто здесь гуляла, поэтому знала много укромных мест и закутков, но вот насколько правильно уходить от толпы? Пока я среди людей, меня сложнее похитить или убить. А останься я одна, дар не спасет меня ни от снайпера, ни от какой-либо из адских технических штучек, которые я просто не могу почувствовать.
Значит, нужно находиться в толпе, но так, чтобы не привлекать внимание. Я свернула с набережной на небольшую тенистую аллею, где одну из лавочек уже оккупировала компания подростков, и, найдя свободную скамейку, уселась. Прикрыла глаза, отсекая лишние звуки, и попробовала усилить еле ощутимую связь, как будто сплетая паутину между нами. А затем, когда она стала крепкой, потянула, внушая тревогу за то, что он упустил меня.
«Подойди ближе, мой милый. Смотри, я так беззащитно сижу и явно не смогу тебя увидеть. Если не хочешь потерять меня, подойди ближе…»
Я была паучихой, затаившейся в центре своего кружевного творения и ждущей, когда же неосторожная букашка окончательно запутается в моей сети. «Давай же, сядь рядом, ведь я жду тебя. Нам ведь стоит попробовать быть друзьями?»
Следивший за мной человек был незнаком. Невысокий, коренастый, с плосковатым лицом и сонными карими глазами. Одет непритязательно и выглядит… слишком уж незаметно. Профессионально незаметно.
Он уселся рядом, разглядывая меня растерянными глазами. Мысли его я читать не могла — на нем был чип, но чувств было достаточно. Внутри него зарождалась паника — он неосознанно понимал: что-то не так. Я коснулась его плеча, нежно улыбаясь. Со стороны казалось, что мы просто на свидании.
— Ты один? — спросила негромко, усиливая волевое давление. — Отвечай.
— Сейчас да. Адем и Гойо остались на базе.
— Откуда вы прибыли?
— С Лонги. Я не должен… общаться, приближаться к объекту.
— Ничего страшного в том, чтобы нарушить правила. — Я ободряюще улыбнулась, заглядывая в карие глаза. — Скажи, какой вам дали приказ?
— Следить. Устранить при необходимости.
Внутри меня все сжалось от страха, и на мгновение я потеряла контроль над лонгийцем. Он моргнул, уже более осмысленно глядя на меня. Рука его потянулась к поясу, где, я уверена, было спрятано оружие.
Я запаниковала — трудно было его удерживать. Чип в голове мешал телепатическому внушению, а проецирующая эмпатия работала хорошо тогда, когда о ней не знали или объект был взят врасплох. Этот же человек знал, кто я такая, и стоило ему на мгновение прийти в себя, как перехватить контроль стало сложно. Я победила Владимира, потому что пылала ненавистью, а симаргл не ждал, что я окажусь для него опасна. Этот лонгиец опасался меня, и его недоверие служило ему лучшей защитой.
Мне ничего не оставалось, как усилить давление. Заставляя его замереть, подчиниться мне. И это сработало. Он точно окаменел, лишь на дне глаз плескалось отчаяние.
— Прости, — прошептала, — но я не хочу умирать.
Может, он и ответил бы что-то, но без моего приказа не мог. А я лихорадочно думала, что делать с преследователем. Убивать его не намеревалась, а отпускать просто так — глупо. Можно было бы попробовать изменить память, но весьма вероятно, что коллеги этого лонгийца почувствуют неладное.
Впрочем, был еще один способ обезопасить себя — сделать агента своим. Заставить быть преданным мне, а не императору. Тончайшее и сложнейшее вмешательство, требующее гораздо больше усилий, чем простое внушение. Мне не нужна была кукла со стеклянными глазами, мне нужен был человек, который, оставаясь в полном разуме и рассудке, действовал бы в моих интересах.
Для того чтобы все получилось, мне нужен был полный контакт. Поэтому я пересела на колени к лонгийцу и прижалась к нему всем телом. Кто-то из глупых подростков с соседней скамейки засвистел, восхищаясь моей смелостью. Но мне уже было все равно, как выгляжу со стороны. Я лавировала в хаосе чужих чувств в поисках того, что могло бы мне пригодиться. Впервые не инстинктивно, а осознанно выбирая переживание или чувство, наиболее ценное для него. Я отбросила ненависть, отбросила страх — они плохие и ненадежные помощники. Мне не нужны были сомнения лонгийца, не нужна была его вера. Я искала то единственно важное, ради чего человек готов на все.
Я искала любовь. И нашла. Теплый светящийся клубочек, нежно лелеемый и спрятанный в самом потаенном уголке души. Я дотронулась до него, но тут же отпрянула, уловив чужой образ. Нескладная девочка-подросток, по-лонгийски смуглая и черноволосая. Самый дорогой и любимый человек для этого мужчины, что был передо мной, — его дочь.
И я собиралась украсть эту любовь и присвоить себе?! Понимание этого настолько шокировало, что меня выкинуло наружу. Я пошатнулась и, не придержи меня чужие горячие руки, упала бы на землю. Силы мои окончательно иссякли.
Я проиграла, сдавшись на милость врагу, показав свою слабость. И в то же время выиграла, не переступив ту черту, за которой потеряла бы свою
