– Грандиозный замысел, – сказал печатник, отмахиваясь от возражений Ашера. – Всякое движение к лучшему в наших обстоятельствах весьма похвально.
– Но только если оно успешно, – мягко ответил Иезекия, словно бы с печальным упреком.
Я в растерянности поблагодарила их и оставила бадейку на пороге. Не было смысла тащить ее к матушке Фитч и создавать той лишние хлопоты. Я переправилась на пароме через речку и хорошо знакомой дорогой взволнованно зашагала к жилищу ведьмы.
Из дневника Ребекки Ист-Ода
28 июня
Температура 70о по Фаренгейту, затяжной дождь.
Рассада пока не взошла, но ей и рано. У азалий и пионов пик цветения миновал. Пряный огород зеленеет. Розы вроде бы прижились на новом месте, спасибо дождю.
В проекте возникли осложнения, а именно: на месте, где теперь стоит наш дом, внезапно появился фундамент фабрики. Тристан позвонил и попросил нас приехать для участия в мозговом штурме. Фрэнк занимался похожей на кипу вещью, которую я принесла с чердака. Мне не хотелось его отвлекать, и я сказала, чтобы они приехали к нам. Мы сели у Фрэнка в кабинете, и я для уюта затопила камин. За окном гремела летняя гроза, ливень бил в стекла.
Мелисанда была в отчаянии, Тристан – мрачен. Фрэнк, когда его ввели в курс дела, принялся с любопытством расспрашивать Эржебет, та старательно показывала, как ей это все надоело.
– Означает ли это, что существует параллельная вселенная, в которой нашего дома нет? – спросил Фрэнк.
– Не знаю, параллельная ли, я ее никогда не мерила, – буркнула Эржебет. – Но безусловно что-то такое. На вашем месте я бы не пыталась вернуться в тот мир.
– Тогда зачем вы меня туда вообще отправили? – сердито вопросила Мел. Она сидела ближе всех к камину и отогревала над огнем руки, все еще замерзшие после ОДЕКа. Пестрая кошка терлась о нее, прося почесать себя за ушком, но Мел как будто не замечала.
– Ты что, считаешь, я управляю вселенной? – сердито ответила Эржебет. – Будь это так, я с самого начала не позволила бы магии зачахнуть. Нет никакой уверенности. И никогда не бывает.
– Как нам избавиться от фабрики? Какие у вас есть варианты? – спросил Тристан.
Эржебет сказала:
– Избавиться от нее нельзя. Только рассоздать.
Дальше она объяснила, что обычный метод решения таких проблем – отправиться еще дальше в прошлое и устранить помеху, чуть-чуть (и многократно) меняя что-то перед нежелательным событием, дабы оно не произошло. При этих словах все в комнате сникли.
– А нельзя ли снова отправиться в тысяча шестьсот сороковой и повторить попытку? – спросила я. – Фабрика кленового сиропа была только в одной реальности, есть множество других, где она не существует. Может быть, удастся продолжить в другой Нити, где фабрики нет – так сказать, обойти затруднение.
– Попытаться можно, но очевидно, все склоняется к фабрике. Так что советую заняться ей.
Эржебет демонстративно зевнула, давая понять, насколько скучны подобные разговоры.
– Почему? – спросил Фрэнк, который, как обычно, злился на нее меньше всех. – Почему все склоняется к фабрике?
– Да, каков механизм? – подхватил Тристан, чуть не перебив Фрэнка.
– Нет никакого механизма, – фыркнула Эржебет. – Это магия. Магия не разговаривает вашим языком, мистер Военный Физик. Сколько бы вы ее ни изучали, что-нибудь все равно да ускользнет. Я дала вам самый дельный совет для нынешнего положения вещей.
Тристан (с преувеличенным спокойствием):
– Вы хотите сказать, нам надо попасть туда до постройки фабрики и сделать так, чтобы ее не построили.
– Несколько раз.
Тристан тихонько выругался.
– Вот поэтому-то путешествия во времени никогда не считались дельным применением магии: слишком много усилий ради непредсказуемого результата, – менторским тоном добавила Эржебет. – Я знала, как невероятно трудно на что-либо повлиять.
– Так почему вы этого не сказали, когда я излагал Фринку мой план?
– Проще было согласиться, чтобы меня взяли на жалованье. Это хоть какая-то возможность отправиться в Венгрию и плюнуть на могилы моих врагов. К тому же не все мои враги в Венгрии, – мрачно добавила она и покосилась на Мел, которая смотрела на свои руки над огнем и ничего не заметила.
Я попросила Эржебет помочь мне с чаем и, когда мы оказались вдвоем на кухне, задала вопрос: отчего она так посмотрела на Мел?
Эржебет забросила черную гриву за плечо.
– Я жива лишь из-за Мелисанды.
Она была настолько прекрасна, настолько естественна в своем молодом теле, что я должна была себе напоминать, сколько лет ей на самом деле.
– Разве ж это плохо?
– Мне никакой пользы от того, что я столько живу. Теперь со мной обходятся как с дрессированной собачкой Тристана Лионса. Его Активом. Если бы я умерла в положенный природой срок, то покоилась бы с миром. Это… – она указала в окно на мой перекопанный участок, – совсем не то возрождение магии, какое я воображала. И ради этого я претерпела полтора столетия немыслимой тоски и одиночества.
Я не могла винить Эржебет за ее обиду и не знала, что ответить.
– Посему, – продолжала она, указывая на свое облегающее платье и высокие каблуки, – теперь я собираюсь повеселиться, чтобы наверстать все те годы. И тем не менее, – она вновь помрачнела, – я лишь пытаюсь найти хорошие стороны в неприятном положении. И в этом положении я оказалась из-за Мелисанды Стоукс.
– Я уверена, она в любом случае не желала вам зла, – быстро вставила я.
– Как и первый фотограф, – бросила Эржебет и пошла в комнату.
Я искренне ей сочувствую, но сомневаюсь, что на нее можно полагаться. И это очень тревожит, поскольку из всех участников она – единственная незаменимая.
Диахроникадень 335–352 (начало июля, 1 год)В которой мы собираемся в Лондон
Не знаю, существовало ли Бостонское товарищество для Бостона до того, как я увидела фундамент его фабрики рядом с Уотертаунской дорогой. Но теперь, когда я его обнаружила, оно стало историческим фактом. Частная компания предприимчивых кальвинистов из первоначального Бостона (в английском Линкольншире) была создана за двадцать пять лет до основания Бостона в Новом Свете и никакого отношения к нему не имела. Учредители рассчитывали вернуть деньги в экономику родного города, так что название «Бостонское товарищество для Бостона» следовало понимать как «Наше товарищество для нас».
Изыскания показали, что в 1601 году компания (которая чуть было не развалилась с самого начала, поскольку учредители не могли сговориться о размере вступительного взноса) получила нежданную поддержку от богатого земляка, Эдварда Грейлока, чей отец удачно породнился с семейством европейских банкиров и в итоге достиг определенного влияния при елизаветинском дворе. В 1601-м сын, сэр Эдвард Грейлок, жил преимущественно в Лондоне. Дальнейшие исследования выявили, что сэр Эдвард (и его состояние) был самым тесным образом связан с авантюристом Джорджем Клиффордом, графом Камберлендом, первым главой Британской Ост-Индской компании, основанной менее чем годом раньше.
Если бы сэр Эдвард согласился вложить в Ост-Индскую компанию не только силы, но и средства, Бостонское товарищество для Бостона
