Как я и ожидала, у стены стоял стройный юноша с торчащими словно ежиные колючки волосами. Стоял точно на том месте, где я оставила свою призрак-банку. Дух черепа – позвольте мне уж и дальше называть его именно так, поскольку он до сих пор не открыл своего имени, – был серым, бледным, полупрозрачным, но полным… или, как бы сказать… целым, что ли… Короче, это был довольно щуплый, костлявый парень, но с руками, ногами и всем прочим. На вид ему было всего на пару лет больше, чем мне. Лицо худое, и с него на меня равнодушно смотрела пара огромных темных глаз.
– Явилась, – без всякого выражения сказал юноша, – А я тут гадал, вспомнишь ты обо мне или нет. Ну что, значит, вы прошли сквозь ворота между мирами?
– Да, – кивнула я. – Прошли.
– Очень мило.
И фигура юноши, и его голос были слабыми – возможно, так проявляли себя побочные явления от многолетнего сидения внутри банки из серебряного стекла. Между прочим, я сейчас впервые (прошлый раз, в ангаре у Стива Ротвелла, не считается!) смогла рассмотреть, как этот парень выглядел… ну да, при жизни. Он был в белой рубашке и серых брюках, слегка коротковатых для его худых, но длинных ног. Ботинок на нем не было – голые ступни. Каким же молодым он умер! Совсем юным…
– Они закрыли за нами портал, – сказала я.
Юноша насмешливо приподнял одну бровь и лениво ответил:
– Вот как? Дела… Интересно, как ты себя чувствуешь, очутившись в неволе, да еще в таком месте, которое тебе очень неприятно? Могу поспорить, что мечтаешь найти кого-нибудь, кто выпустит тебя на свободу, а?
Я смущенно опустила глаза, посмотрела на свой рабочий пояс, где все еще висел молоточек, которым я разбивала Источники.
– Мы собираемся пройти в центр Лондона, найти портал Мариссы и вернуться через него назад. Собственно говоря, я затем и пришла, чтобы сказать тебе об этом.
– Очень любезно с твоей стороны, – уголки губ призрачного юноши дрогнули. – Собираетесь, значит, прогуляться по темному Лондону? Ну-ну, как говорится, попутного ветра. Кстати, раз уж они перекрыли вам дорогу назад, вы бы лучше какое-то время держались подальше от этого дома.
– А в чем дело-то?
– Если в двух словах, то они собираются перевернуть здесь все вверх дном. Э… разгромить. Собственно говоря, сэр Руперт Гейл употребляет сейчас куда более изысканные словечки. Среди них есть пара выражений, новеньких даже для меня, а это, поверь, кое-что да значит. Правда, командовать отморозками Винкмана ему сложно – эти амебы никак не могут понять, куда вы только что, можно сказать прямо у них на глазах, исчезли. Знай себе талдычат про колдовство и демонов. – Юноша закатил глаза и на секунду стал похож на себя прежнего, которого я привыкла видеть за стеклом банки. – М-да, у последнего средневекового болвана мозгов было больше, чем у них. Между прочим, вам, наверное, приятно будет узнать, что почти весь этот сброд изрядно пострадал по вашей милости. Кого-то пришибло, кого-то проткнуло, кого-то обожгло вспышкой. А кое-кто и потомства, вероятно, иметь теперь не сможет.
– Ну и хорошо, – мрачно кивнула я.
– Ах да, забыл сказать. Старый Винкман только что умер.
– Что?! – Я так резко втянула в себя морозный воздух, что едва им не захлебнулась. – Как это?
– Насколько я понимаю, его каким-то образом ударило незакрепленной доской. Винкмана отбросило назад, и, падая, он напоролся на нож одного из своих подельников. А чего еще ждать, если все вокруг тебя ходят с острыми предметами в руках и не соблюдают никакой техники безопасности? – Юноша улыбнулся, и эта бездушная улыбка снова напомнила мне хорошо знакомого призрака в банке. – Они перенесли его на кухню, где он только что и склеил ласты. Странно, как это вы на него не наткнулись.
Я вспомнила о коренастой, неуклюже ступающей фигуре, промелькнувшей в холле и раньше нас вышедшей за дверь на темную улицу, и поднесла к лицу руку в серебристой перчатке. На тыльной стороне ладони намерз слой инея. Я поспешно опустила руку, переступила с ноги на ногу – хрустнул лед, успевший прихватить к полу подошвы моих ботинок. Меня вновь охватила паника, показалось, что стены оплывают, складываются внутрь, перекрывая выход с кухни.
– Мне нужно идти, – сказала я, – но я вернусь. Когда мы все попадем домой…
– Я не хочу оставаться здесь, – перебил меня юноша, пристально глядя на меня своими огромными темными глазами. – Ой! Они только что открыли шкаф и нашли меня. Гейл забрал банку и уносит ее с собой. Прощай.
– Что?! Как это «уносит»?! Куда уносит?! – У меня вдруг защемило сердце. – Нет-нет, они не могут…
Серое лицо замигало и начало дробиться на части – разрывалась связь между мирами.
– Почему же? Могут… еще как могут. А виновата в этом ты, Люси. Сколько раз я просил, чтобы ты выпустила меня… Теперь уже слишком поздно.
Какой же несчастной я вдруг почувствовала себя в эту минуту! Никогда не думала, что смогу так сильно затосковать по черепу из банки.
– Череп, прости… прости. Я выпущу тебя…
Фигура призрака начала таять в воздухе, затем словно обрывок радиопередачи на секунду прорвался голос:
– …оздно для нас обоих… Я пойман, а ты мертва…
– Но… я не мертва… – прошептала я, глядя на пустое место, где только что стоял юноша.
– …ты на Другой Стороне, Люси… поэтому… ожно считать, что ты… ертва…
Выйдя из кухни, я неуверенно, медленно пересекла холл, стараясь не задевать выступившие из трещин на стенах наплывы льда. Входная дверь оставалась открытой, за ней под черным небом ждали меня мои товарищи в блестящих от налипшего льда накидках. Мертвую тишину нарушал лишь шум моего дыхания да легкий хруст промерзшего гравия под ногами. Поравнявшись со всеми, я коротко рассказала им о своем разговоре с черепом и о смерти Винкмана.
– Ну что ж, – сказал Локвуд, глядя в том направлении, куда по улице ушел мертвый Винкман. – Должен честно признаться, что эта смерть не ляжет слишком тяжелым камнем на мою совесть.
– Очень хорошо, что он ушел, а не остался болтаться возле места своей гибели, как многие другие, кто умер насильственной смертью, – заметил Киппс. – Иначе призрак Винкмана заглядывал бы тебе через плечо каждый раз, когда ты спустишься в цокольный этаж, чтобы простирнуть свое бельишко. Такие призраки, сам знаешь,
