– А куда он направился, как думаете? – спросила Холли.
Никто из нас ей не ответил. Мы стояли, молча глядя на клубящийся вдоль Портленд-Роу призрачный туман.
– Ну ладно, нечего глазеть по сторонам и терять время попусту, – твердо сказала я. – Надо идти. Кто знает кратчайший путь до Стрэнда?
21
Наше путешествие по темному заледеневшему Лондону напоминало развивающийся по ужасным законам своей неестественной логики сон, из которого никак не удается вырваться. Этот поход начался в молчании и тумане, а завершился вспышкой насилия и страха, но от первого до последнего шага нас не оставляло ощущение жути, тошнотворной неправильности окружающего нас потустороннего мира. Мы проходили по местам, куда никогда еще не ступала нога живого человека. Мы видели то, чего никогда не видели и не увидят глаза живых людей. Мы были в мире, где не действовали привычные для нас законы. Это были не наши улицы, это был не наш Лондон. Мы шли по городу мертвых, и все наши навыки и Дары не имели здесь никакой ценности.
Первой улицей, по которой мы прошли, стала, естественно, Портленд-Роу. Правда, это была другая Портленд-Роу – погруженная в вечное безмолвие, с покрытыми инеем мостовыми, с не дымящими каминными трубами на крышах, поднимающимися в унылое беззвездное угольно-черное небо. Очертания домов оставались привычными глазу, но выглядели безжизненными и плоскими в странном, идущем непонятно откуда (луны-то на небе не было!) призрачном свете. То ли из-за этого света, то ли по какой другой причине дома эти казались гигантскими, вырезанными из картона декорациями.
Как и во всем окружавшем нас потустороннем мире, была в этих домах какая-то трудноуловимая, но тревожащая неправильность. Казалось, что стоит лишь ударить по этим стенам кулаком – и они повалятся словно карточный домик. И двери… В одних домах они были открыты настежь, в других вообще отсутствовали. И окна тоже были неправильными – без стекол, без занавесок, они смотрели своими пустыми черными глазницами, и было такое ощущение, что за этими окнами кто-то стоит и смотрит на нас из темноты. На самой улице часть предметов куда-то исчезла, вместо них в землю врезались пустоты.
Тишина и никого вокруг – встречи с местными обитателями ждали нас впереди.
Мы шли по самой середине потусторонней Портленд-Роу, следуя за отпечатками ног, оставленных в слое инея одиноким, прошедшим незадолго до нас путником. Выразилась я сейчас весьма замысловато, но, как вы понимаете, имела в виду Винкмана. Мы прошли по его следам до лавки Арифа с черными провалами пустых витрин, сквозь которые вытекали, клубясь, струйки тумана. Здесь отпечатки Винкмана сворачивали в боковую улочку и там терялись из виду. С этой минуты наши с ним пути разошлись. Окончательно. Навсегда.
– Здесь нужно свернуть налево, – прошептал Джордж. На стеклах его очков намерз иней. Голос Джорджа, и без того слабый после болезни, был едва слышен в здешнем мертвом воздухе. – Это самый короткий путь.
– Хорошо. – Не знаю, как мое, но прихваченное морозом лицо Локвуда уже слегка побелело. – Нужно торопиться изо всех сил. Накидки нас пока спасают, но надолго ли их хватит, я не знаю.
Мы двинулись дальше. Воздух был ужасен: обжигающий холодом, сухой, мертвый, он высасывал жизнь из наших легких и замедлял бег крови в венах. Наше дыхание в этом воздухе превращалось в пар, который, моментально застывая, налипал на наши накидки, становился льдом и потрескивал при каждом движении. Но нужно сказать спасибо нашим накидкам – под них смертоносный холод не проникал. Находясь внутри хрупкого, сохраняемого ими теплого пузыря, мы спешили все дальше – в давившей на мозги абсолютной тишине, под внимательными взглядами бесчисленных черных окон.
В этом Лондоне не было призрак-ламп. Ни одной. Так же как не существовало здесь ни железных оград, ни машин – ничего, что сделано из металла. И проточной воды не было – канавки, желоба, водостоки сохранились, но стояли пересохшими, пустыми. Исчезли таблички с названиями улиц и номерами домов, стали размытыми, нечитаемыми, стертыми вывески магазинов. Дорога, по которой мы шли, была хорошо нам знакома, но холод, тишина и отсутствие какого-либо движения делали ее чужой и даже враждебной. Во время своего первого визита на Другую Сторону я оказалась на открытой сельской местности. Здесь, в центре Лондона, мертвая тишина казалась еще более гнетущей, чем в лесу или поле. Фасады домов стали здесь похожи на отвесные скалы, а улицы превратились в темный лабиринт каньонов и ущелий.
Проходя сквозь устье одного из таких каньонов, мы увидели в отдалении фигуру мужчины в широкополой шляпе. Он медленно, прихрамывая, двигался нам навстречу. Мы прибавили шагу, проскочили вперед и перелезли через груду мусора, оставшегося от частично обрушившегося здания и перегородившего улицу. Перед нами открылся перекресток, и Локвуд резко свернул в сторону, уводя нас с главной улицы.
– Что ты делаешь?! – прошипел Киппс. Обледеневшие перья капюшона торчали у него словно усики какого-то диковинного насекомого. – Это не самый короткий путь.
– Знаю, но мне не нравится та тварь на улице, – ответил Локвуд. – И тот мертвяк не один – видишь вон там, впереди, в тумане? Еще трое. Два взрослых и один ребенок. Мы должны любой ценой избегать встреч с ними. Лучше будем петлять.
Петлять! Сказать это оказалось проще, чем сделать. Улицы больше не были пустынными, вдоль каждой из них что-то двигалось в тумане, в зияющих окнах верхних этажей домов появились темные фигуры, они стояли неподвижно, уставившись в черное небо. В замерзших песочницах на краю городских парков появились крохотные детские фигурки. На остановках начали выстраиваться очереди взрослых темных фигур – очевидно, они ждали автобус, который никогда не придет. По тротуарам зашагали мужчины в деловых костюмах и галстуках, засеменили женщины, толкавшие вперед невидимые, несуществующие детские коляски. И все это в полной тишине, в тусклом сером свете, делавшем этот мир похожим на выцветшую черно-белую фотографию. «Потерянные души», – вспомнила я. Именно так называл их череп, и теперь я понимала, что он был прав. Они потерялись во времени и пространстве, и потеряли самих себя, повторяя до бесконечности одни и те же лишенные всякого смысла действия.
Мы старательно избегали встреч с обитателями темного города, но от бесконечных поворотов вскоре начали уставать и терять направление. Жуткий холод и растущее напряжение пожирали нашу энергию, и никакие накидки уберечь нас от этого не могли. Даже неутомимый Локвуд двигался все медленнее, все ленивее. Джордж, и без того ослабевший за время болезни, вообще еле волочил ноги, и мне пришлось поддерживать его под руку, помогая идти дальше.
– Мне не нравится, что мы оставляем за собой следы, Люси, – спустя какое-то время прошептал
