— Ты его знаешь? — спросил поручик напарника, который был младше своего начальника, но старше по возрасту.
— Немного, — скривился тот, — важная шишка в прокуратуре. Опасный тип. Что-то он тут вынюхивает. Был до нас и вернулся. Как думаешь, зачем? — теперь пожилой спросил начальника.
— Знаешь, лучше нам этого не знать. — после недолгого раздумья ответил поручик.
— И то верно, — покладисто согласился пожилой. Посмотрел на носильщиков, стоявших с телом убитого, и прикрикнул: — Ну чего встали, бездельники! Кладите покойника на телегу и везите в кладбищенский морг.
«Значит, мы имеем уже двоих подозреваемых: южанин и Кертинг», — уходя, размышлял Свирт.
Глава 23
Гостиница «Речная лилия» находилась недалеко от порта. Ее Артему показал сержант, несший службу в суде. Он отозвал освобожденного прямо в зале суда землянина в сторонку и передал слова судьи.
— Послушай, парень, больше ничего давать не надо. Его честь был рад совершенному правосудию.
«А уж как я рад», — подумал Артем и вслух выразил желание угостить сержанта.
— Не надо — значит, не надо, — философски произнес он. — Но угостить вас, сержант, я хочу. Не откажите в этой малости. И еще. Не скажете, где здесь находится «Речная лилия»? Я хочу остановиться там.
— О! Сударь, хороший выбор, могу показать, — всегда готовый угоститься за чужой счет, оживился служивый. — Моя служба на сегодня закончена, а при постоялом дворе хорошая кухня.
— Буду рад, — проявил светский этикет Артем, — показывайте. А то поесть хочется и отдохнуть.
Они прошли пару улиц и вышли к набережной, заросшей ивами. На живописном берегу стоял постоялый двор. Над входом висела незамысловатая вывеска с нарисованной лилией.
Они прошли в зал. Сержант по-хозяйски огляделся и выбрал столик у окна. Поманил пальцем обслугу, расстегнул ворот мундира и отпустил ремень, стягивающий живот.
— Значит, так, — сказал он согнувшемуся в поклоне официанту. — Этому молодому господину хорошую комнату. И неси, голубчик, нам поесть, графин первача, колбаски жареные, уху из стерляди, копченых угрей… — Он посмотрел с вопросом в глазах на Артема, и тот быстро добавил:
— И морс.
— И кувшин морса, — повторил заказ служивый. Служка быстро удалился, на взгляд Артема, почти бегом, а сам он наклонился к сержанту:
— Господин сержант, с вашего позволения я буду пить морс.
Тот с удивлением посмотрел на парня:
— Что так?
Понимая, что говорить правду о том, что он вообще не пьет, не имеет смысла, а вот объяснить свой отказ как раз требуется, землянин доверительно зашептал:
— Когда я напиваюсь, становлюсь дурак дураком. То восставшего мертвеца благословлю вместо упокоения, то меня к бабам затащат и обвинят в насилии. А мне завтра с инквизиторами встречаться, не хотелось бы протрезветь на костре.
Сержант громко заржал.
— Что, точно благословил неупокоенного?
— Было дело, — с огорчением поведал Артем. — С похмелья заклинания перепутал. Так тот как начал скакать! Мы только глаза вылупили, а он подскочил ко мне и хрясть меня по башке, а я его схватил и на крест насадил. Там он и упокоился. — Артем кратко поведал геройский пересказ горбатого мужика, что отвозил его к конту.
— Не брешешь? — Сержант, не мигая, уставился на парня: ведь надо такое сказать — мертвяка пересилил. Но лицо парня было настолько простоватым и наивным, что усомниться в его словах было трудно.
— Вот тебе священный знак, — осенил себя змейкой Артем. — Я потом упал с разбитой головой. Очнулся уже у конта в замке. Долго лечился. А про баб сам знаешь…
— Да уж, знаю, — вновь засмеялся сержант. Он налил себе самогон, а Артему морс. Они чокнулись и выпили. Рядом стояли тарелки со шкворчащими колбасками, копченые угри. Официант спешил с ухой и хлебом.
Просидели они часа полтора. Сержант приговорил еще один графин первача, заел новой порцией колбасок и раздобрел.
— Я вижу, Артам, что ты парень не дурак, но неопытный, по тебе сразу видно. Недавно от мамкиной сиськи оторвался, — усмехнулся он. — Но отец у тебя молодец. Отправил тебя одного, чтобы жизнь повидал, пообтерся. Я тебе так скажу. — Он наклонился поближе к землянину и зашептал: — Когда будешь разговаривать с нашими инквизиторами, не пасуй. Скажи, что ты служишь тому инквизитору, которого упоминал на суде. Они проверять не будут. Я-то их знаю не первый год. Им бы только поесть и выпить. А кого на костер тащить — все равно. Девку и этого папу они сожгут. А тебя трогать не станут. Даже упоминать в следствии не будут. Все себе припишут. А для тебя это то, что надо. Перед собой и Хранителем чист окажешься. Понял?
— Спасибо, сударь, конечно понял. — Артем усиленно закивал. — Может, еще графинчик?
— Нет, благодарствуй, друг. Хватит. — Сержант подкрутил усы, затянул ремень, застегнул воротник и твердо поднялся. — Я пойду. — И, не прощаясь, направился на выход.
Артем оглянулся, проводил взглядом, размышляя над его словами. И вправду сказал купец: сегодня ты помог людям — завтра они тебе. Несмотря на атмосферу страха и церковного беспредела, в людях сохранилось чувство благодарности и взаимопомощи. Видимо, это какая-то стихийная саморегулирующая система выживания, возникшая в таких условиях. Незаметная для простого глаза поддержка. Ты помог — тебе помогли, вот оба и выжили.
Он повернулся и увидел напротив себя на том месте, где сидел сержант, даму в черном платье, с сигаретой. Он не видел, чтобы здесь кто-то курил, и от неожиданности вздрогнул и быстро-быстро заморгал. Затем беспомощно оглянулся вокруг. До сего момента этой женщины не было в зале трактира.
— Меня никто, кроме тебя, не видит, Артем, — бархатным сопрано произнесла женщина.
Где-то глубоко в ее голосе можно было различить сексуальную хрипотцу, и парень насторожился.
— Вы кто?
— Я бабушка Агнессы — Крыстя. Бабушка судьбы Артама, детка. Того, кто заварил всю эту кашу и подставил тебя под каторгу. — Она, довольная произведенным эффектом, улыбнулась и глубоко затянулась.
— И… И чего вы хотите? — с запинкой спросил Артем, недоумевая, чего нужно от него этой бабушке, которая выглядела лет
