– Что тут написано? – спросила она у Лазло, передавая ему книгу.
– О, эта одна из моих любимых. Это эпос о махалате – волшебном тумане, который появляется раз в пятьдесят лет и обволакивает деревню на три дня и три ночи. Каждое живое существо в нем станет другим – либо чем-то лучшим, либо чем-то худшим. Люди знают, когда он появится, и большинство сбегают, чтобы переждать, пока он рассеется. Но всегда есть те, кто остается и идет на риск.
– И что с ними происходит?
– Некоторые превращаются в монстров, – ответил он. – А другие – в богов.
– Так вот откуда взялись боги, – сухо подметила она.
– Вам виднее, миледи.
«Не особо», – подумала Сарай, поскольку о том, откуда взялись Мезартим, она знала не больше людей. Она, конечно же, понимала, что это сон. Девушка слишком привыкла к логике сна, чтобы удивляться любым его атрибутам, но это не мешало ими наслаждаться. После первоначальной метели снег продолжил падать в нишу. Он сиял на полу как рассыпанный сахар, и когда Сарай слезла со спины грифона, под ее босыми ногами чувствовался холод. Но что поистине ее удивило, что до сих пор не укладывалось в голове, так это то, что она общалась с незнакомцем. Во скольких бы снах она ни побывала, какие бы химерические фантазии ни наблюдала, она никогда не контактировала с мечтателем. Но вот она – разговаривает, даже беседует. Прямо как настоящий человек.
– Что насчет этой? – спросила Сарай, выбрав другую книгу.
Лазло взял ее и прочитал название:
– «Верийские народные сказания». Это небольшое королевство к югу от Зосмы. – Он перевернул страницы и улыбнулся. – Тебе понравится. Эта история о юноше, влюбившемся в луну. Он пытался похитить ее. Возможно, он и есть твой воришка.
– И что, у него получилось?
– Нет, – покачал головой Лазло. – Ему пришлось смириться с невозможным.
Сарай сморщила носик:
– Иными словами, ему пришлось сдаться.
– Ну, мы все-таки толкуем о луне. – В этой сказке молодой парень Сатаз был так очарован отражением луны в тихом глубоком озере неподалеку от его лесной хижины, что смотрел на нее, завороженный, но каждый раз, когда герой тянулся за ней, луна распадалась на тысячу кусочков и оставляла мокрого Сатаза с пустыми руками. – С другой стороны, – добавил Лазло, – если кому-то удалось украсть ее у тебя… – Он посмотрел на голое запястье богини, с которого исчез лунный браслет.
– Возможно, это был он, и история неправдива.
– Возможно, – допустил Лазло. – И теперь Сатаз с луной живут себе счастливо в какой-то пещере.
– И наделали себе сотни детишек, и так появились сферы. От союза мужчины и луны.
Сарай слушала себя и гадала, что с ней не так. Всего несколько минут назад она бесилась из-за бреда, несшегося изо рта ее фантазма, а теперь она несла такую же чушь. Все дело в Лазло, подумала она. Это его фантазия. Здесь правила иные. Правда иная. Более… приятная.
Он широко улыбался, и от этого в животе у Сарай что-то затрепетало.
– Ну а эта о чем? – спросила она, быстро отворачиваясь, чтобы указать на большую книгу на высокой полке.
– О, ну здравствуйте, – Лазло потянулся за книгой. В его руках оказался гигантский том в светло-зеленом бархатном переплете с филигранным слоем серебряного витиеватого орнамента. – Это, – сказал он, передавая ей книгу, – злодей, сломавший мне нос.
Когда он вложил тяжелый том в руки Сарай, та чуть не уронила его в снег:
– Это?
– В мой первый день в качестве подмастерья, – грустно произнес юноша. – Кровь была повсюду. Не буду отвращать тебя видом пятна на корешке.
– Тебе сломала нос книга сказок, – медленно сказала Сарай, не в силах сдержать улыбки от ошибочности своего первого впечатления. – Я-то думала, что тебе сломали его в драке.
– Скорее в засаде. Я встал на носочки, пытаясь достать ее, – он коснулся носа. – Но она добралась до меня первой.
– Повезло, что она не снесла тебе голову, – сказала девушка, возвращая ему том.
– Очень повезло. Мне хватило горя и со сломанным носом. А без головы издевкам не было бы конца.
Сарай тихо засмеялась:
– Вряд ли ты бы их слышал, если бы потерял голову.
– Надеюсь, я этого никогда не узнаю, – торжественно ответил Лазло.
Сарай изучала его лицо – почти как при их первой встрече. Вдобавок к тому, что она сочла его за какого-то дикаря, она также не увидела в нем красоты. Но глядя сейчас, девушка подумала, что красота тут не имеет значения. Юноша впечатлял как профиль завоевателя на бронзовой монете. А это гораздо лучше.
Лазло, ощутив на себе ее пристальное внимание, залился краской. Его предположение о ее мнении было куда менее приятным, чем ее фактические мысли о его внешности. Его мнение о ее внешности было простым. Богиня прекрасна. С круглыми щечками, острым маленьким подбородком, пухлыми лиловыми губами, нижняя – как спелый фрукт со складочкой посредине и мягкая, как абрикос. Уголки ее губ, приподнятые от радости, были такими же изящными, как кончики серпа луны, а брови ярко выделялись на фоне голубой кожи, коричные, как ее волосы. Он постоянно забывал, что она мертва, а когда вспоминал, то с каждым разом жалел об этом сильнее. Что же касается того, как она, мертвая, могла быть здесь, логику снов не тревожили подобные головоломки.
– Господи милосердный, Стрэндж! – вдруг раздался голос, и, подняв глаза, Лазло увидел старого мастера Гирроккина, толкающего библиотечную тележку. – Я повсюду тебя искал!
Как же приятно снова его видеть! Лазло заключил старичка в крепкие объятия, что, очевидно, было избыточным проявлением привязанности, поскольку тот разъяренно его оттолкнул.
– Да что на тебя нашло?! – требовательно спросил он, поправляя мантию. – В Плаче что, все накидываются друг на друга как борцы с медведями?!
– Именно так, – кивнул Лазло. – Только без медведей. И без борьбы.
Но тут мастер Гирроккин заметил спутницу Лазло. Его глаза округлились.
– А это кто? – поинтересовался он, и его голос поднялся на октаву.
Лазло представил их:
– Мастер Гирроккин, это Изагол. Изагол, это мастер Гирроккин.
Мастер театрально зашептал:
– А почему она голубая?
– Она богиня отчаяния, – ответил юноша, будто это все объясняло.
– Вовсе нет, – сразу же возразил мастер Гирроккин. – Ты все неправильно понял, мой мальчик. Посмотри на нее.
Лазло посмотрел, но не для того, чтобы поразмыслить над заявлением старого библиотекаря, а чтобы виновато пожать плечами. Он знал, кто она. Он видел рисунок, и Эрил-Фейн все подтвердил.
Конечно, сейчас она меньше походила на Изагол – без черной-то маски на глазах.
– Так ты сделал то, о чем я тебе говорил? – полюбопытствовал мастер Гирроккин. – Подарил ей цветы?
Лазло помнил его совет. «Набери цветов и найди ту, кому их подаришь». А еще помнил вторую часть совета: «Добрые глаза и широкие бедра». Он покраснел. Эта девушка была
