— Саша, мне нужен ответ только на один вопрос, все тот же самый. — Алла сцепила руки так, что у нее даже пальцы побелели. — Ведь это он сказал вам, где ключ, правда? Это Семен? Я утром вам уже говорила о том, что сами вы этого никак не могли знать. Что вы — я сама совсем забыла про этот сейф в подвале, мы им сто лет не пользовались. Мы и на дачу эту толком не ездили последние лет пять, если не больше. Саша, просто скажите — это он?
— Ровным счетом не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, — равнодушно ответил я, глядя ей в глаза.
Вот вроде сказал все правильно. Но зачем одновременно с этим я еще и утвердительно кивнул, в ум не возьму. То ли мне ее жалко стало, потому что у нее был голос грустный настолько, что даже мою заскорузлую душонку проняло, то ли еще чего — поди знай. Но — кивнул.
— Это то, что я хотела знать, — с облегчением произнесла Алла. — Значит, он в самом деле и после смерти меня не оставил, как обещал. Вы знаете, Саша, Сема всегда держал свое слово. Если что-то обещал, то делал непременно, даже в убыток себе. Хотя если по правде, что-то в убыток себе он обещал очень редко. Почти никогда. И тем не менее все знали, — если Сольман обещал — выполнит.
— Это да, — раздался голос из машины. — Я такой, что есть — то есть.
В пустом секунду назад салоне «ауди» сидел Семен Маркович и довольно улыбался.
— Саша, можете не отвечать, просто еще раз кивните, — Алла взяла мою руку. — Сема там… Ну… «там». Он счастлив? Ну да, вопрос нелепый, но все-таки… Мне очень важно знать, что теперь у него все хорошо.
— Теперь хорошо, — сказал толстяк, уставившись на меня. — Шура, скажи ей чтобы она не волновалась. Ключ у нее, Леша делает то, что должен, и эти поганцы почти наверняка останутся с носом.
— Это точно последний вопрос? — поинтересовался я у женщины. — Просто предыдущий тоже вроде как крайним изначально был обозначен?
— Последний. — Женщина приблизила ко мне свое лицо. — У меня больше вопросов быть и не может. Как, впрочем, и чего-то другого. Семы нет, из жизни почти ушел смысл. Наверное, вам это покажется смешным, Саша, но мы на самом деле любили друг друга. Мы всегда и все делали вместе, мы были двумя частями единого целого. Потому, наверное, и детей не завели, что нам слишком хорошо было вдвоем. Теперь я одна и вокруг пустота. Единственное, что мне осталось — сберечь дело, в которое мой Семен вложил всего себя.
— Он покинул этот мир навсегда, — я чуть сжал ладонь Аллы. — Сделал то, что был должен, и ушел с легкой душой. Правда, по вам очень скучал.
— Сукин ты сын, — подал голос Сема. — Я же еще здесь?
— Спасибо вам, Саша, — женщина невесомо прикоснулась к моей щеке губами. — Спасибо.
— Не за что, — буркнул я, думая о том, что надо поискать рецепт какого-нибудь зелья, излечивающего от врожденной доброты. — Если вы не против, то я пойду? Дело к ужину, а у меня сегодня даже с обедом не сложилось. Некогда было.
— Прощайте. — Алла отпустила мою ладонь. — Хотя нет, секунду, чуть не забыла.
Она взяла с сиденья свою сумочку, щелкнула замком и достала оттуда достаточно плотный конверт.
— Возьмите, — протянула она его мне. — Сема всегда говорил, что любой труд должен быть оплачен. В вашем случае это более чем оправданно.
Что же ты делаешь, тетка? У тебя голова есть? Совать мне конверт напротив окон банка. Хорошо хоть я к нему спиной стою и Аллу эту непутевую собой закрываю. Если кто и смотрит на нас, то ничего не видит.
— Бери, приятель, — подал голос Сема. — Считай это и моим «спасибо». И сразу гонораром за то, что ты сделаешь чуть позже. Ты меня на Гоголевском подожди, не сочти за труд. Я сейчас с Аллой попрощаюсь и мигом к тебе. Похоже, мне и вправду пора уходить. Меня прямо как что-то изнутри распирает, говорит, что медлить нельзя, а то худо будет.
Я приоткрыл свой «самсонайт», и Алла бросила туда конверт, понимающе мне подмигнув.
— Не грустите, — сказал я ей. — Ему там, куда он ушел, наверное, хорошо. Да к тому же раньше или позже вы с ним встретитесь. Я не сильно разбираюсь в том, как устроен мир, что тот, что этот, но если люди любят друг друга, то они не могут не найти друг друга снова. Звучит это, наверное, сентиментально, или даже пафосно, но уж как есть.
— Ты романтик, мой мальчик. — Алла погладила меня по щеке. — Постарайся не стать таким, каким ты был утром. Не понарошку, а на самом деле. Ты же понял, о чем я говорю?
После этих слов она села в машину, дверь, закрываясь, мягко чмокнула, и «ауди» рванула с места в карьер.
Эх, мадам, кабы дело было только в том, чтобы не стать таким, как утром. Это бы еще ничего…
На Гоголевском я нашел пустую скамейку, благо погода сегодня была не ахти и таковые на бульваре встречались. В теплые весенние и летние вечера здесь подобного не встретишь, поскольку это место любимо горожанами. Здесь довольно-таки тихо, несмотря на то, что это самый центр, да и сам по себе бульвар очень красив и по-старомосковски уютен. Опять же — отсюда до Арбата с его кафешками и развлечениями, которым нет счета, рукой подать. Но то в хорошую погоду. А в такой прохладный позднелетний вечерок народ хоть и есть, но он больше прогуливается, чем сидит.
Открыв сумку, я сразу же сунул нос в конверт, разумеется, не доставая его наружу. Чего врать — мне было интересно, в какую сумму Алла оценила мои услуги. Скажу больше — это вообще была первая мзда такого плана, которую я получил в жизни. И не такого тоже. Мне как-то до этого конверты с деньгами не вручали, разве что только гости на свадьбе да коллеги на день рождения. Но это все не считается, особенно «деньрожденные» деньги. Это вообще, по сути своей, небольшая
