— Вот-вот, и никаких остаточных явлений не обнаружено.
— Так, значит, эксперимент все-таки был не совсем идиотский? — уточнил я, пытаясь сообразить, кто же ухитрился настучать. И, главное, как он узнал про наш с Антоновым эксперимент, паскуда.
— А вы что, были уверены в результате?
— Да.
— Вот поэтому вам и лететь. Несмотря на то, что ваш рост — метр восемьдесят пять, а вес — восемьдесят три.
— Худеть не буду, и не уговаривайте.
— И не надо. Наоборот, лучше слегка поправиться — небольшой жировой запас поможет вам в случае чего дольше продержаться без пищи.
— Так вы, значит, собираетесь сэкономить не только на радиационной защите, но еще и на жратве? Вот спасибо, блин! А без кислорода в случае чего мне что поможет продержаться?
— Подумайте, может, и тут у вас есть что-то. Так, значит, вы в принципе согласны?
— В верхах вашу идею уже утвердили?
— Шелепин в общем согласен, послезавтра докладываю Брежневу.
— А, ну тогда еще не все так трагично. Леонид Ильич точно будет против.
— Я в этом не уверен, но, если вам интересен результат, послезавтра вечером будьте где-нибудь неподалеку от телефона, я позвоню.
Глава 27
Келдыш, как и обещал, позвонил мне сразу после беседы с Брежневым.
— Леонид Ильич не против того, чтобы вы баллотировались в член-корреспонденты, — услышал я. По нашей договоренности это означало, что на самом деле Леня не против четвертой лунной экспедиции, где главную роль будут играть не мои роботы, а я вместо них. На Академию же Наук мне в свете внезапно открывшихся обстоятельств стало как-то начхать.
— Леонид Ильич ждет вас в гости завтра вечером, в двадцать один тридцать, — закончил Мстислав Всеволодович.
— Буду, — подтвердил я и сразу позвонил Октябрине, чтобы она срочно согласовала мой визит к Челомею. Для разговора с Леней надо более или менее точно представлять себе, во что меня собираются втравить.
Часа через полтора я выехал в Фили, а еще через час уже беседовал с Владимиром Николаевичем. Чувствовал он себя при этом несколько неудобно из-за того, что за моей спиной по наводке Келдыша начал предварительную проработку четвертой лунной.
— Ладно, — отмахнулся я, — начали и начали, чего уж теперь сокрушаться. Полет, значит, предполагается по схеме двух пусков?
— Да, разумеется.
— Не факт, я, пока ехал, всю дорогу боялся, что вы собираетесь весь комплект закинуть на орбиту одним «Протоном». Тогда это был бы гроб без вариантов.
— Нет, сначала лунный корабль с посадочным модулем, а потом вас и запас горючего. Кстати, это правда, что можете неделю обходиться без сна и при этом не терять работоспособности?
— Правда.
— А девять суток в случае чего протянете?
— Это в каком же таком случае?
— Вообще-то вам выделяется время на сон в пути от земной орбиты до лунной, а потом на обратном отрезке. Но вполне реально, что этими временами вы воспользоваться не сможете.
— Пожалуй, и девять суток протяну, — кивнул я. Ну да, а чего тут не протянуть-то? Если спать на диване Антонова в двадцать первом веке, тянуть можно хоть месяц. Больше — наверное, надоест, да и то не факт. Даже если около Луны и на ней самой прыгать в будущее не получится, все равно как-нибудь выкручусь. Да уж, одиночный полет чреват и не такими сюрпризами. Зато никаких разногласий и конфликтов в экипаже точно не будет.
— Да, Вить, можешь на меня положиться, — гордо подтвердил Антонов. — Я не подведу.
— А это еще что за хрень? — удивился я, повнимательнее рассмотрев эскиз лунного посадочного модуля.
— Вы имеете в виду крепление жилого отсека?
— Ну, если эту конуру из фольги так можно назвать, то да.
— Шанс на самый крайний случай. Если при посадке случится перерасход горючего и его не станет хватать для нормального выхода на лунную орбиту, то отсек можно будет быстро отсоединить, это уменьшит взлетный вес килограммов как минимум на шестьдесят.
— И лететь верхом на раме, соединяющей двигатели и баки? В одном скафандре?
— Наверное, такой шанс при всей его неоднозначности все-таки лучше, чем вовсе никакого. И, кстати, скафандр тоже планируется облегченный. Не такой, в каких по Луне ходили американцы.
— Блин, вы тут меня своими новостями, наверное, решили уморить еще до полета. Что хотят сэкономить в скафандре?
— В принципе не так уж много, учитывая ваши особенности. Вот, смотрите…
Домой я возвращался, мягко говоря, в расстроенных чувствах. Вот почему все так уверены, что я с радостным визгом соглашусь на такую авантюру? И ведь теперь не откажешься — как никак герой, надо соответствовать. Тьфу!
Вера сразу заметила, что я чем-то сильно озадачен, но только спросила:
— Не расскажешь?
— Завтра пойдем в институт вместе, там и расскажу.
Разумеется, и спецы Семичастного, и я сам регулярно проверяли нашу квартиру на предмет наличия прослушки и вроде пока ничего не находили, но мало ли. В спецкомнатах института вероятность утечки сведений будет уж всяко меньше. Прямо с самого утра туда и пойдем.
— Значит, предлагают лететь одному… понятно.
Вера, услышав, что мне предстоит, ненадолго задумалась, а потом предположила:
— И небось еще дублером поставят Гагарина.
— Почему ты так решила?
— Ему можно будет объяснить, что на самом деле он вместо тебя не полетит ни при каких обстоятельствах. Другим — труднее. Вить, а отказаться никак нельзя?
— Никак, сама же понимаешь.
— Да, понимаю… а давай съездим на улицу Крупской? Прямо сейчас. В самое начало, где должен стоять памятник, но его пока нет.
— Зачем? — на всякий случай спросил я, хотя в ответе почти не сомневался.
— Ты только не смейся… но мне кажется, что там я смогу как-то понять, как пройдет твой полет. Только там, в других местах почему-то у меня ничего такого не получается.
— Не буду я смеяться. Поехали.
— Знаешь, Вить, мне кажется, что тебе будет очень трудно,
