– А вот это уже ни в какие ворота не лезет.
– Там Ктулху? – робко спросила Юля.
Ярополк дернул плечом.
– Кого там только нет…
– Когда-то миры были едины и являли собой совершенство, – начал свой рассказ Ярополк, – а потом что-то случилось. Что именно? Мнения на сей счет разделились. Кто-то говорит, это был большой взрыв, но не в материальном измерении, а во временном, кто-то – что мир стал слишком тесен. Некоторые, совсем уже оторванные от реальности ученые мужи говорят, что наши миры – это проекции некоего совершенного мира, и все мы лишь тени оригинала. В зависимости от того, как падает божественный свет, мы близки к своему идеальному образцу или бесконечно от него далеки.
В разделенных мирах некоторые особенности проявились с особой силой. В вашем мире процветает технический прогресс. Есть еще мир высоких – туда нет хода, да и они редко балуют нас своим вниманием, там искусства достигли небывалых высот. На второй свадьбе Ивана пел высокий, так пел – все рыдали. До сих пор как вспомню – сердце щемит… Иван хотел казнить его потом, когда вторая жена умерла. Решил – накликал беду. Но поостыл и отпустил. И есть нижний мир. Если версия последних ученых верна, то божественный свет туда не попадает вовсе. Там царит вечный мрак и ледяной холод, где рождаются жуткие твари.
– Вроде оборотней? – настороженно спросила Юля.
– Почему оборотней? – удивился Ярополк. – Оборотни, конечно, не милые зверушки, но с ними можно иметь дело.
Юлька довольно хмыкнула, и я покосилась на подругу. Что-то там у них с Лютым явно назревает.
– Боги решили закрыть врата в нижний мир, чтобы зло оттуда не могло проникнуть к нам. Их было четверо: три богини – любви, мудрости и справедливости, и бог силы, святой Кристоф.
– Когда вы креститесь, вы обращаетесь к своим богам? – спросила я.
– Светлые Анна, Лусия, Вира и Кристоф, охраните от зла, – перекрестился Ярополк. – Они провели ритуал и запечатали врата в нижний мир. Конечно, не все зло осталось там. Остались сумерты, и вампиры, и мержики… Хватает у нас забот. Но чудовищ вроде Шумарана – сумерта размером с дом, которого победил святой Кристоф, – больше не появлялось. Но знаете, девушки, до сего момента я думал, что все это сказки. То есть я молюсь и верую, но дверь в нижний мир представлялась мне скорее символом. Вроде как боги заперли зло, которое таится в любой душе, и если в человеке достаточно силы, любви, мудрости и справедливости, то дверь эта всегда будет закрыта.
– Так, может, там вовсе не нижний мир, – предположила я с надеждой. – Может, там погреб с вареньем?
Мы уставились на дверь. Ярополк опустился на колени, рассматривая набитые накрест полосы металла.
– Это сталь высоких, – сказал он наконец. – Мой меч сделан из такого сплава. Он очень прочный, можно камень перерубить. И очень-очень дорогой. Иван вручил его мне, когда я присягал на воеводство. Дешевле было бы золотую дверь в погреб поставить, да еще драгоценными каменьями обсыпать.
– Круто, – мрачно прокомментировала я. Аккуратные полки, уставленные баночками с вареньем, которые я успела себе вообразить, стремительно рухнули.
– А еще этот сплав не поддается коррозии, – задумчиво добавил Ярополк.
Ржавчина на углах тянулась пятнистыми щупальцами к центру двери.
Ярополк отправился в столицу выяснять подноготную царицы, а заодно поставить царя в известность, что у него под носом имеются ворота в ад. От светлой радости, которой лучились его глаза при встрече, не осталось и следа. Я тоже как-то поникла.
– Да ладно, Вася, не печалься, – подбодрила меня Юля. – Сейчас воевода найдет еще такой металл, сделаем нашлепку сверху, пусть высокие раскошелятся ради всеобщего блага. Тем более что певца того, со свадьбы, Иван дальновидно не казнил. Хочешь, кофе тебе сварю?
– Хочу, – согласилась я. Юлька исчезла на кухне, а я устроилась в кресле, подтянув колени к груди. Ржавый угол двери выглядывал из-под стола. Интересно, сколько лет легенде, рассказанной Ярополком? Наверняка тысяча есть, а то и больше. Продержится эта несчастная дверь еще немного!
Я задумчиво прикоснулась к запястью, которое так легко и естественно поцеловал Яр при встрече. Он по-прежнему считает меня ведьмой. Не верит моим словам, подозревает в скрытых мотивах. Что может получиться при таких исходных данных? Его супермеч перерубает даже камни, и он наставил его на меня при первой встрече. Но я совершенно точно ему нравлюсь! Я видела, как он смотрит на меня – Юлька не даст соврать.
В дверь тихонько постучали. Я осторожно приоткрыла ее, выглянула в щелочку. На пороге топталась дородная тетка, кажется, я ее видела у озера, на празднике.
– Добрый вечер. – Она так мяла свой передник, будто собиралась выжать из него сок.
– Добрый, – буркнула я, не торопясь приглашать нежданную гостью. После того как нас с Юлей чуть не траванули яблочками, я предпочитала в деревню не соваться. И ничего хорошего оттуда не ждала.
– Я Любомила, мельничиха, – представилась она.
Я могла бы и догадаться. Подол длинной синей юбки припорошен мукой, запах свежей сдобы просочился в дом. Женщина и сама походила на каравай: пышная, румяная. У таких обычно красивый заливистый смех.
– Помоги, ведьма, – всхлипнула Любомила.
– Чего надобно? – спросила я.
– Мужика, – выдохнула она и разом успокоилась, как будто самое страшное было уже позади.
Я оглянулась на Юлю, которая навострила уши у меня за спиной.
– Пятый год уже пошел, как муж мой помер. Надорвался. Ох и горевала я, но как-то попривыкла со временем: и с хозяйством сама справляюсь, и дочку замуж выдала, и мельница работает как прежде, а то и лучше, пекарню открыла. Забот невпроворот…
– Тебе работников надо? – уточнила я на всякий случай.
– Экая ты непонятливая, – рассердилась Любомила. – Я ж говорю – с работой и сама управляюсь, а вечером свет погашу – и так грустно мне, так одиноко, хоть волком вой.
– Так мужиков в деревне – завались!
– Некогда мне шашни крутить, – нахмурилась мельничиха. – Я и так целый день верчусь, как волчок. Ты мне дай какую травку, чтоб я мужику подсыпала, и он в меня влюбился без памяти, и сам за мной ходил, как телок. А то у нас мужик в Запорах измельчал. Им только намекнешь – шарахаются, как мыши от кота.
Она насупилась, подбоченилась. Грудь колыхнулась под оборчатой блузой.
– А кто-то конкретный есть на примете? – выглянула Юля.
Тетка задумалась.
– Степан из Якимовых неплохой мужик, плешивый, зато танцует хорошо. А еще Евсей, он старый уже, но на гармошке играет – ух! Ноги сами в пляс идут. Или вот Афоня, скорняк, руки у него красивые, как увижу, как шкуры гладит, так млею вся.
– Но?.. – снова встряла Юлька.
– Плюгавый, – вздохнула мельничиха, – вдвое меня меньше. Не выбрала я еще, – подытожила она, – ты мне травку дай, а я потом решу.
– Ишь, какая деловая! – возмутилась я.
– Да ты не подумай, ведьма, я ж отплачу! – закивала Любомила. – Велислава десять сребреников относила Маргарите. Ух, дорого, но оно того стоит – вон муж за ею увивается который год. Значит, надо с мужиком определиться… Кого же выбрать? Афоню? А может, Гришу? Глаза
