– Так, давай закусывай, – говорю я, протягивая ей шоколадку.
– Оставлю для нашей девочки. – Юлька прячет шоколад в сумочку.
Вспышка.
Кореней позирует для фото в компании девчонок, разодетых кикиморами, русалками и ведьмами.
– Они все отстой, – говорит Юлька. – Вот ты – реально ведьма.
– Спасибо. А Кореней, похоже, станет звездой Инстаграма.
Вспышка.
Водяной целуется с полнотелой русалкой, покачиваясь в медляке. Перепончатые лапы прилипли к круглой заднице, обтянутой чешуйчатой юбкой, к которой приклеен хвост из фольги.
Юлька танцует с зомби.
– За счет заведения. – Бармен пододвигает мне зеленый коктейль, играя ямочками на щеках.
– Вам бы пошла борода, – говорю я, соломинка никак не попадает в рот. – Борода – это круто.
Вспышка.
Коренею дают приз за лучший костюм – бутылку мартини. Дальше – большой пробел, и вот мы уже дома. Потом произошло что-то ужасное, трагическое, от этого воспоминания сердце сжалось от боли.
– Амфибрахий умер!
Юлька рыдает, я рыдаю, водяной липнет носом к террариуму, потом орет на нас, срываясь на фальцет:
– Дуры! Он впал в зимнюю спячку!
Теперь мы рыдаем от облегчения. Водяной баюкает жабу на груди, укутав ее в мою толстовку.
Вспышка.
Онисий и Степан Аркадьич таскают друг друга за бороды на нашем дворе. Неуверенный осенний рассвет заливает небо мутным золотом. Я сметаю пепел, оставшийся от вампира, или скорее размазываю его тонким слоем по берегу озера. Юлька с Глорией задумчиво едят шоколадку, честно ее располовинив…
– Что случилось с дверью? – прерывает мои воспоминания воевода.
– Ах дверь, – вспомнила я. – Знаешь, давай я расскажу тебе все с самого начала.
Честно говоря, был большой соблазн утаить от воеводы и шабаш, и историю с вампиром. Сердце точил червячок сомнения, что вряд ли он спокойно воспримет все эти события. Но мне не хотелось от него ничего утаивать. Тем более врать я никогда не умела. Начнешь, потом запутаешься в показаниях, сама же забудешь, что говорила, и правда все равно выплывет. Воевода слушал мой рассказ, поглаживая меня по плечам, спине. Его сердце иногда ускорялось, особенно в момент рассказа о жертвенном камне, призраке бабули и погоне. Несколько раз ритм и вовсе замирал, чтобы потом снова застучать под моим ухом. Его прикосновения были легкими, руки теплыми, я млела в объятиях Яра, даже голова перестала болеть. Вот оно, настоящее чудо – лучше живой воды.
– Василиса, – сказал он, и я едва не замурлыкала от ласки в его голосе, – ты просто невозможна.
– Я ведьма, – улыбнулась я, скатившись с его груди и потянувшись. – Теперь я – настоящая наследница Маргариты.
– Зачем тебе это? – спросил Яр, его рука опустилась мне на грудь, аккуратно погладила. Он вытянулся рядом, легонько поцеловал. Такой красивый, настоящий, сильный. Мои руки сами потянулись к его плечам, огладили выступающие мышцы, прошлись по рельефному прессу.
– Яр, это ведь так здорово – иметь возможность жить в двух мирах!
– Однажды тебе придется сделать выбор.
– Почему это? Я так поняла, ведьмы пост не покидают. Разве что в случае кончины.
– Ладно. А твои дети? В каком мире они будут жить?
Я села в кровати, отодвинувшись от воеводы.
– Так далеко я не заглядывала.
– Но ты ведь захочешь детей однажды?
– Наверное. Когда-нибудь. Послушай, Яр, ты слишком спешишь. То замуж, то теперь дети.
– Василиса, не будь такой упрямой эгоисткой. – В голосе воеводы послышался металл. – Подумай, если ты забеременеешь, а это вполне вероятно, несмотря на мои отлучки, то детям всяко лучше будет расти в полной семье, и с мамой – благопристойной женщиной, а не ведьмой. Нам хорошо вместе, я готов идти на разумные уступки. И жду от тебя разумности.
Я хмыкнула. В голове вспыхнуло и разорвалось еще одно воспоминание – мы с Юлькой танцуем, обнявшись, на барной стойке.
– Яр, я пока не готова идти на такие… – с языка чуть не сорвалось «жертвы», но я вовремя одумалась, – такие решительные меры.
– Василиса, я не могу жить во грехе, меня это терзает. Я хочу приходить домой к жене, к детям, в уютный дом, а не находить двери в огороде и с замиранием сердца подниматься по лестнице, молясь всем светлым богам, чтобы моя любимая была жива. Разве тебе плохо со мной? Ты так говоришь, будто выйти замуж за меня – это невесть какое одолжение с твоей стороны! – Кажется, теперь воевода рассердился, а я чуть не растаяла, – он впервые назвал меня любимой. Или не меня, а гипотетическую жену? А ведьма такого почетного звания не заслуживает?
– Да, ты можешь быть милым и заботливым, но чего ты в итоге хочешь? Засадить меня в дом, наделать кучу детишек и потом свысока отдавать приказы? Ты не одобряешь мои курсы китайского, мой стиль одежды, мой мир. Подчеркиваешь, что я ведьма, как будто сам делаешь одолжение, встречаясь со мной! И ни на какие уступки не готов! – выпалила я. Похмельная боль снова постучала изнутри черепушки.
– Я предлагаю руку и сердце ведьме. Я! Воевода! Разве это не достаточная уступка?
– Ах вот как? – Теперь и я рассердилась. – Понятно, почему ведьмы решили выпустить темного бога! Это же дискриминация! Отношение к ведьмам как к существам второго сорта! Может, мне тоже стоит примкнуть к рядам заговорщиков? Говорят, потенциал у меня что надо!
– Василиса! – Светлые глаза воеводы потемнели. – Подумай, что ты говоришь.
– Подумала, – кивнула я и, встав с кровати, четко произнесла: – Я запрещаю тебе заходить в мой дом, Яр.
Воеводу выбросило из кровати словно ураганом, протащило по лестнице, я услышала глухой удар, зажмурилась. Кажется, когда он вошел в дом, то прислонил за собой дверь, закрыв проем.
– Василиса! – Гневный крик звучал вполне бодро. Значит, ничего себе не сломал.
Я снова легла в кровать, укуталась в одеяло и положила на голову подушку. Боль сдавила виски. Наверное, это от похмелья. Слезы скатились по щекам, влажные пятна расплылись по простыне.
Вскоре крики во дворе прекратились, потом по коридору прошлепали Юлькины тапки, и я решила тоже вставать. Подругу я нашла на кухне.
– Поругались с воеводой? – вместо приветствия спросила она.
– Угу, – подтвердила я. – А что это ты такое ешь? Тебя, часом, водяной вчера не укусил?
– Не помню, – страдальчески простонала Юлька. – Может, и кусал. Это морская капуста – очень полезно, малокалорийно, а с похмелья вообще на ура заходит, солененькая.
Я с сомнением покосилась на темно-зеленые водоросли, скрутившиеся в гнездо на Юлькиной тарелке.
– Так чего поругались?
Я сгребла в пригоршню морскую капусту, приложила ее к подбородку на манер зеленой бороды, вторую руку патетически выпростала вперед.
– Я воевода, а ты – земляной червь! Возрадуйся, что снизошел до тебя, и омой слезами благоговения мои стопы!
Юлька задумчиво смотрела на меня.
– Вообще ее внутрь рекомендуют, но как маска, наверное, тоже полезно. Так что случилось?
– Яр завел речь о детях. Мол, не пристало будущей матери быть ведьмой. Слово за слово…
Юлька вздохнула.
– Ну что? – не выдержала я, бросая капусту в чистую тарелку. – Сама ведь говорила: подумай, нужен ли он тебе, объездит, как кобылу, и все такое.
– Говорила, – согласилась Юля. – Но воевода – классный мужик. Другая на твоем месте ухватилась бы за него руками и ногами. Он хочет семью, детей, за таким ты была бы не то что за каменной стеной – за крепостью.
– Послушай, а ведь
