Я закусила губу, посмотрела на кольцо, потом перевела взгляд на фею, которая, услышав эти слова, дернулась и задрожала. Мой взгляд упал на портрет его родителей, которые, как мне показалось, смотрели сейчас только на нас.
– Я согласна, – вздохнула я и дернула кольцо на себя.
Мне только чеку гранаты вырывать. Дохлый голубь со свернутой шеей упал на пол и рассыпался сверкающими блестками. Я надела кольцо на палец и… почувствовала головокружение и слабость… Перед глазами все поплыло. Я покачнулась, зажмурила глаза, чувствуя, как с меня снимают корону, а потом подхватывают на руки. Я чуть не потеряла сознание, буквально повиснув на руках у Фея. Не знаю, сколько это продолжалось, но, когда головокружение прошло, первое, что я ощутила, – дикую боль в районе копчика и странное ощущение на голове. Я поднесла руку к волосам и нащупала… уши! Я резко развернулась к зеркалу, глядя на то, как у меня из головы торчат… темные мохнатые кошачьи ушки… Ушки прижались к голове. Я занервничала, а потом с недоверием подошла к зеркалу. Ушки тут же навострились… Мяу?
– А где же хвостик? – нежно спросил Фей, подходя ко мне сзади. – Где он спрятался? А? Пусть не стесняется, маленький. Я его не обижу… Я его просто поглажу и поцелую!
– В штанине… – простонала я, не веря своим глазам.
Через минуту мы извлекли… мой хвост. Мой собственный хвост! Я не знала, смеяться мне или плакать! Ослик Иа подсказывал, что это очень радостное событие, но мой хвост дрожал как осиновый листок. Переживал, бедненький.
– Поздравляю, – сладенько произнес крестный, гладя мой растерянный и смущенный хвостик и утешая его. – Поскольку ты у нас не маг, то пришлось воспользоваться кольцом, чтобы передать тебе силу феи. Это мой свадебный подарок. Проклинай, заколдовывай, восстанавливай справедливость. Короче, развлекайся, любимая. А если у кого-то появятся к тебе какие-то вопросы, претензии, рекламации, переадресовывай на меня. Я с удовольствием на них отвечу.
– То есть я теперь фея? – спросила я, снова глядя на свой хвост.
– Не совсем. У тебя есть сила феи, но ты не фея. Так что убивай на здоровье. Я тебя научу, как это правильно делать, – сказал Фей, глядя на мои уши. Особенно на левое. Он с явным наслаждением засопел туда, а потом прихватил его кончик губами. – М-м-м-м… Сладкая месть… Терпи… Я же терпел? Вот и ты терпи… А теперь самое-самое важное. Перед тем как хлопнуть за собой дверью, всегда проверяй, где твой хвост. Поверь мне, первое время это будет катастрофой. Но потом привыкнешь.
Инструкцию к рудименту в студию! Желательно в письменном виде… Пока я стояла и обдумывала, кто мы такие, мое ухо нещадно терзали чьи-то губы. Я страдальчески посмотрела на крестного, который с наслаждением мстил мне за свое зацелованное и зализанное ушко.
– Иди сюда, моя маленькая Мышка. Недолюбили тебя в детстве, – вздохнул Фей, разворачивая меня лицом к себе, обнимая и целуя. – Значит, муж долюбливать будет…
Эпилог
Котофеи,
или Пара слов о нашей кошачьей жизни
Я лежала на кровати в нашей новой спальне и смотрела в потолок. Да, буквально две недели назад мы переехали в огромный роскошный дворец вместе со всем «совместно нажитым имуществом». Свежеприщемленный дверью хвост уже не болел, но впечатления остались на всю жизнь. Сходила Юля умыться! Я по привычке душевно хлопнула за собой тяжелой дверью, забыв про хвост. Ору было столько, что Фей примчался через секунду и с ужасом смотрел, как я сижу на полу, баюкая свой бедный, как мне показалось, сломанный хвостик, и рыдаю от невыносимой боли. Хвост пострадал капитально, но тут же был исцелен легким движением руки моего любимого. Сама я пока что особо ничего не умею. Ладно, вру. Один раз получилось поднять в воздух расческу. Вот и все мои успехи на магическом поприще. Я сидела в ванной на полу и продолжала по инерции всхлипывать, прижимая к груди собственный рудимент. Это было даже больнее, чем получить неожиданный удар по копчику.
Любимый утешал меня, сидя рядом на полу, гладил мой хвостик, дул на него, хотя с хвостиком уже все было в порядке, просто я сильно испугалась с непривычки.
– Ну все, все, Мышка, – шептал Фей, нежно поглаживая пациента средней пушистости. – Я тоже через это прошел! Так что скоро привыкнешь! Скажу тебе честно, это очень маленькая плата за девять жизней, дарованных тебе феерической злобой и тупостью.
– Девять жизней? – переспросила я, утирая слезы.
– Когда-то давным-давно феи решили обезопасить себя. Они собрались и наложили проклятие на того, кто посмеет убить фею. Скажем так, я не знаю, чья блондинистая голова до него додумалась, но голуби вспомнили таблицу умножения и пожелали убийце сдохнуть девять раз, – усмехнулся крестный, поглаживая моего пушистого страдальца и целуя его кончик. – Три показалось мало, шесть – некрасиво, а вот девять – самое оно! Но чтобы сдохнуть девять раз, нужно иметь что? Правильно. Девять жизней. А теперь самый смак! В тот момент, когда накладывали это убойное проклятие, собравшись всей голубятней, одна фея оговорилась и вместо слова «кто» прочитала слово… «кот». Там было что-то наподобие: «Кто посмел убить…» А теперь сопоставляй факты. Кот и человек, девять жизней и в подарок вечная жизнь проклятого! И у кого-то повернется язык назвать такое проклятием? Да это просто благословение!
А ведь и правда. Я вспомнила Спящую Красавицу. Она провалялась в коматозе лет шестьдесят. То есть по всем законам должна была проснуться лишь для того, чтобы в лучшем случае получить пенсионное удостоверение, в худшем – перелечь в кроватку с заколоченной крышечкой. Принцы, принцессы и прочие земноводные сидят на болотах столетиями в ожидании чуда и не стареют. Практика показывает, что проклятого убить можно, но сам он не умрет. Класс! Но тут я почему-то приуныла, глядя на Фея. Я кое-что вспомнила.
– А сколько жизней у тебя осталось? – встревожилась я, заглядывая ему в глаза.
– Пять, – абсолютно невозмутимо ответил крестный. И он спокойно так говорит об этом? Пять жизней!
И с этого началась моя мучительная и бессонная ночь. У него есть только пять жизней. Пять! Четыре он уже потратил. И, я так понимаю, половину точно на меня. Про остальные не знаю. А у меня девять жизней. Девять. Сначала мне казалось, что пять – это нормально. Но часы мерно тикали, и к середине ночи число «пять» стало казаться мне приговором. Я смотрела на спящего Фея, который не подозревал о том, какая драма развернулась в моей душе в связи со свежеполученной
