Я глотала слезы, пытаясь погладить котишку, но он не чувствовал моего прикосновения, глядя стеклянными глазами куда-то вверх. А я все равно водила рукой по нему, понимая, что ничего другого я сделать не смогу. Мне так хотелось дать ему понять, что я живая…
«В полночь забвения на поздней окраине жизни твоей… Ты погляди без отчаяния».И тут мне на глаза попался листик. Он был крохотный, почти как былинка, но у меня появилась надежда. Хоть бы он поверил… Хоть бы у меня получилось!
Я дотронулась до листа, молясь, чтобы хватило сил его сдвинуть с места… Не вышло. Я снова попыталась. Какой-то листик-былинка казался мне просто неподъемным. Я встала на колени и слегка подула на него. Тоже ничего. Все бесполезно… Я сосредоточилась и снова попыталась. Мне показалось или листик действительно шелохнулся? Я вложила всю силу, чтобы сдвинуть его с места. Получилось, но не с первой попытки. Хреновый из меня полтергейст. Ветер стих. Листик еще немного шелохнулся, а потом снова сдвинулся. Котик навострил уши, пристально глядя на листик. Я немного изменила траекторию листика, чтобы он понял, что это не ветер, а что-то другое. И стала сосредоточенно двигать его по кругу и вертеть на месте.
– Мышка? – недоверчиво и хрипло спросил котофей. Он внимательно следил глазами за листочком. Я попробовала сдвинуть листок в другую сторону, а потом повертеть. Почти получилось.
– Мышка? Ты здесь? – с надеждой спросил кот. Взгляд его прояснился. – Мышка, если ты здесь и слышишь, сдвинь листочек вправо от меня! А теперь в мою сторону! И назад!
Я вздохнула и стала сосредоточенно двигать листок. Получилось. Я чуть не расплакалась от счастья.
– Мышка… Моя ты Мышка… – с облегчением прошептал кот, принимая обличье Фея и проводя рукой по лицу. – Подожди, я сейчас в себя приду… Так, Мышка, отвечай на мои вопросы. Листик вправо от меня – да, листик влево – нет. Ты жива? Да. Отлично. Ты не можешь вернуться в свое тело? Да. Тебя ранили? Нет. Отравили? Да. Понятно. Одну минутку!
Крестный исчез. Через минуту он свалил рядом с гробом весь инвентарь гномов, взял кирку и начал пытаться разбить гроб. Камень не поддавался. Фей отбросил сломанную кирку и достал ржавую пилу.
– Мышка, смертельный номер, – усмехаясь и в то же время снова вытирая ладонью щеки, заметил Фей. – Одна мышка – хорошо. Две – лучше! Главное, чтобы я не увлекся и не получилось две мышки…
Я в отчаянии зашуршала листиком, водя им по кругу. Фей после тщетных попыток отбросил сломанную пилу, взял листик в руку, отошел в сторону и ударил магией. Меня пронзила такая боль, что я упала на колени и заорала. Он попытался еще раз, и я снова заорала от боли. Фей, видя тщетность усилий, снова положил листик на крышку. Я стала отчаянно двигать его влево. Нет-нет-нет!
– Нет? Хорошо, ты знаешь, как тебя отсюда вытащить? – спросил он, и тут же получил ответ «нет». – Ты хочешь мне что-то сказать?
Я подвинула листик вправо. Потом еще немного и еще. Фей поцеловал листик и исчез примерно на полчаса.
Постепенно на утесе стали появляться какие-то странные люди. Увешанная с ног до головы талисманами бабка стояла, недоверчиво озираясь по сторонам. Другая бабка поигрывала огромными черными бусами. Мужик в цветной одежде мялся возле гроба, сжимая в руках хрустальный шар. Мрачная мадам, худая как щепка, в глухом платье, нервно тасовала колоду карт. Целая куча таких же своеобразных персонажей переглядывались и пожимали плечами, недоумевая, зачем их сюда позвали. На утесе стало тесно. Одна тетка с топором закатила глаза и стала что-то шептать, дядька с четками сел в позе лотоса перед гномами, начал медитировать и случайно уснул в процессе.
– Итак, господа и дамы. Первый сезон битвы экстрасенсов. Приз – триста тысяч золотых тому, кто сможет установить связь с этой девушкой. Плачу наличными. Сразу, – вздохнул Фей, вытаскивая на всеобщее обозрение огромный мешок золота.
Первой была бабка с талисманами. Она закатила глаза и начала впадать в транс, но вместо транса, судя по всему, впала в кому, уступив очередь бабке с бусами.
– Она говорит, что безумно любит вас… Ом… Ом… Ом… Она сказала, чтобы вы позаботились о ваших детях… – леденящим душу голосом уверенно заявила бабка, вертя в руках шарики бус. – Их, кажется, зовут… Ом… Ом… Иоганн… Себастьян…
– Бах! До свидания, следующий, – махнул рукой Фей, и бабка исчезла.
Мужик в странной накидке ковровой расцветки долго что-то мычал, закатывая глаза.
– Ее здесь нет! Я не чувствую присутствия девушки в мире Испыталища! – вздохнул он, а потом, глядя на крестного и награду, оживился и продолжил: – Хотя… нет… я ее чувствую… Какая-то часть ее сейчас смотрит на вас и плачет… Она не может обрести покой, пока вы пытаетесь ее вызвать из мира духо́в.
Попробуй вызвать женщину из мира духо́в! Герлен, Шанель… А из мира одежды подавно! Про мир обуви я вообще молчу. Хорошие девочки после смерти попадают в мир вечного шопинга и скидок в размере сто процентов!
– Сейчас я попробую, – промычал медиум и закатал рукава. – Эм… В Мучилище, где души грешников проходят неописуемые муки, ее нет… эм… В Чистилище, где ожидают наказания, ее нет… Я знаю, где она! Эм… Сейчас попробую сильно расширить дыру в Валгаллище!
– Успокойся, гинеколог! Следующий. Мышка, если я умру и ты захочешь меня найти – адресок знаешь, – сардонически вздохнул Фей, придерживая рукой листик, чтобы его не сдуло ветром.
На сцену вышла бабка в разноцветной шали, с кучей перстней на руках. Она стала раскладывать какие-то косточки, призывать неведомые силы, что-то бубня себе под нос, а потом закатила глаза.
– Она здесь… Я чую ее присутствие… Она смотрит на вас… Она хочет что-то сказать… Она говорит, что хочет поговорить с вами… Милая, что ты хочешь мне сказать? Говори же! Да, глаголь устами моими! – воскликнула бабка, сгребая кости и снова разбрасывая их, а потом задергалась. Я почувствовала себя демоном, которому предстоит вселиться в предложенное тело.
– Скажи ему, что магия причиняет мне боль. Меня отравили яблоком! У меня кусок поперек горла встал! – произнесла я, с надеждой глядя на конвульсирующую бабку.
– Я… тебе изменяла… С твоим лучшим другом… И вышла замуж за тебя не по любви, а потому что так сказал мой отец… – замогильным голосом выдала бабка, закатывая глаза и ритмично подергиваясь. – Я хочу сказать тебе, что мой ребенок… не от тебя… Так что оставь меня и живи дальше…
– Отлично! Алименты платить
