Но даже для того, чтобы начать зарабатывать хотя бы на этом процессе, сначала надо было получить патент. А это опять деньги. Причем патент нужен был еще и не один, а как минимум несколько. То есть, по уму, техпроцесс следовало запатентовать по меньшей мере в тех странах, которые имели технологическую возможность его внедрить. А таковых было, даже если брать по минимуму, семь штук – США, Англия, Германия, Франция, Италия, Швеция и Япония. Иначе фиг тебе, а не патентные выплаты. Деньги же между тем утекали между пальцев словно вода. Хотя Алекс изо всех сил старался экономить…
Глава 5
– Alexander! Ты все-таки приехал проведать свою старую тетушку.
Алекс улыбнулся и, шагнув вперед, обнял расчувствовавшуюся старушку. Ему было немного не по себе. Да, он вроде как исполнил свое обещание и приехал… вот только истинной причиной его приезда было вовсе не желание проведать старушку и даже не то, что он собирался наконец-то заняться проверкой развалин на предмет обратного портала, а… банальное отсутствие денег. Он катастрофически просчитался с расходами, что, впрочем, было вполне объяснимо. Ну как можно было составить более-менее реальный бизнес-план нового дела, не зная ни цен, ни особенностей законодательства, ни уровня коррупционной нагрузки (да-да, в сегодняшней Швейцарии вполне себе существовала коррупция, хотя и не сильно развитая… впрочем, а разве есть страны, где ее вообще не существует-то?), ни, собственно, текущего уровня развития химии. Тем более что подавляющее большинство подобных бизнес-планов, составленное даже вроде как в условиях полного владения всей подобной информацией, – и то практически всегда страдает от резкого роста расходов в процессе их воплощения. Действительно резкого – в разы, а бывает, и на порядки. И не только у нас, а и у куда более, как считается, экономически грамотных народов. У тех же американцев, например… Поинтересуйтесь, скажем, во сколько раз выросли и сроки, и стоимость разработки суперсовременных истребителей F-35, или, если взять область высокотехнологичного (ну как у него по нынешним меркам), но строго частного бизнеса, как изменились сроки и стоимость строительства американо-японской компанией Westinghouse АЭС «Санмэнь» [22] для Китая? Однако у Алекса имелись вполне рабочие варианты того, как купировать дополнительные расходы. Но… о, женщины, коварство ваше имя!
Все началось с того, что он не оправдал ожиданий фрау… или, вернее, мадемуазель Фавр. Той самой вдовушки, у которой он и арендовал комнату и лабораторию. Нет, не оправдал отнюдь не в сексуальном плане. Тут все было нормально, и горячая вдовушка весьма регулярно оглашала своды его расположенной под самой крышей комнатки сладострастными воплями, а потом с придыханием шептала на ухо:
– Ах, Alexander, вы были невероятны! – Ну дык сексуальная революция и сто лет бурного развития порнографии ему в помощь. Тем более что мадемуазель заводилась чуть ли не от простого прикосновения…
Проблемы начались после того, как вдовушка начала всерьез рассматривать его кандидатуру в качестве очередного спутника жизни. Причем причиной подобных матримониальных планов были вовсе не его сексуальные подвиги (ну или не только они), а практичный ум швейцарки. Мадемуазель была родом из франкоговорящего кантона Невшатель и в Базель попала только после замужества, однако ее природная французская романтичность, похоже, оказалась в значительной мере подавлена немецко-швейцарской практичностью. Так что, когда до мадмуазель Фавр внезапно дошло, что Алекс – лучший кандидат для успешного использования уже сделанной покойным мужем немалой инвестиции в виде отлично оборудованной химической лаборатории, в ее очаровательной головке тут же сложился хитрый план, как извлечь из доставшейся ей по наследству недвижимости куда более значимые дивиденды, чем те, что приносила сдача лаборатории в аренду или могла принести продажа ее оборудования. Ну а то, что объект матримониальных устремлений, кроме того, молод и достаточно красив (хотя ему бы очень пошли модные узкие щегольские усики…), а также отлично образован, вследствие чего точно будет принят в приличном обществе, позиции мадемуазель Фавр в котором после гибели мужа стали довольно шаткими, шло пусть и приятным, но все-таки довеском. Впрочем, ей очень захотелось посмотреть на рожи мадемуазель Клебер и фрау Бруннер после того, как она заявится в салон фрау Роршах под ручку с таким красавчиком и представит его как своего жениха… А то, что он, кроме всего прочего, еще и очень хорош в постели, только добавило этим планам дополнительной привлекательности.
После чего молодая вдова энергично принялась за их воплощение в жизнь. И произошло это как раз в тот момент, когда у Алекса явственно наметился финансовый кризис. Вследствие чего ему пришлось отвлечься от собственных исследований и начать брать на стороне заказы на проведение химических анализов и производство лабораторных реактивов. То есть именно в тот момент, когда ему и так стало резко не хватать времени, мадемуазель Фавр начала еще и активно отвлекать его на всякую чушь типа визитов… Что, естественно, привело к тому, что он сначала мягко, а потом все более и более категорично начал отказываться от любых попыток своей домохозяйки вывести его в свет и представить обществу. Ну не до того ему было совсем… Мадемуазель Фавр причины отказов не поняла и понимать отказывалась. Как же можно не появляться в свете? Зачем тогда вообще переезжать в город? Сиди в деревне и крути хвосты коровам! Ну понятно же, что обучение в университете, работа на престижной и денежной должности либо собственное дело нужны только для того, чтобы занять достойное положение в обществе. Иначе зачем тогда вообще жить? Поэтому она принялась энергично вправлять мозги своему избраннику (о чем он, вот ведь бесчувственный чурбан, поначалу совершенно не догадывался, полагая, что в его положении «арендатора и любовника» ничего не изменилось), сначала всего лишь ласково воркуя «своему глупышу» на ушко после бурного секса вполне себе для нее прописные истины. Однако «глупыш» оказался «глупышом» в куда большей степени, чем она предполагала. Поэтому такой гламурно-любезный период продлился недолго. И уже через несколько дней в ход пошли куда более жесткие методы – слезы, истерики, демонстративный отказ от близости, сменяемый совершенно сумасшедшими оргиями под девизом «Смотри, что ты потеряешь, если не сделаешь по-моему», оскорбления, насмешки и так далее…
Алекс похудел, осунулся, растерял всех временных заказчиков и вынужден был приобрести небольшой сейф, в котором начал запирать лабораторные журналы. К исходу августа, когда он, измученный регулярными истериками, недосыпом и ставшим уже хроническим безденежьем, закончил-таки оформление всех материалов, предназначенных для подачи патентной заявки, и был готов выехать в Берн, процесс достиг кульминации. Ему был поставлен жесткий ультиматум: либо он берется за ум и прекращает быть «таким идиотом», либо мадемуазель Фавр отказывает ему в доме
