То есть по факту расплачиваться за выходку Владыки пришлось мне, потому как рулевой на порядок больше энергии тратит, чем пассажиры. Одарив дракона очень «благодарным» взглядом, я потащилась на место рулевого, Ивас пересел на служебное кресло и указал на соседнее подошедшему следом Вачовски.
Мне особо не было слышно, о чем они говорили и чему Ивас учил Владыку Долины драконов, потому как, стоило взяться за рычаг управления телегой, в висках тотчас же застучало, перед глазами пошли разводы, а укоризненные взгляды всех пролетающих мимо птиц почему-то начали восприниматься исключительно на свой счет. Правда, не всем птицам пришлось не по нраву наше вмешательство, так, стая довольно упитанных гусей, осознав, что нам с ними по пути, нагло расселась по бортам телеги, тем самым утяжелив ее и не обрадовав всех нас. Их примеру попытались последовать утки, но Берингер, используя заряд родового артефакта, шарахнул в них молнией. Утки торопливо умчались прочь, под задорный гогот даже не дрогнувших гусей.
— Какие эти гуси наглые, — заметил кто-то из девчонок.
— Прямо как Вачовски, — тихо, но отчетливо вставил кто-то из парней.
— Гренович, я все слышал, — сказал Владыка, вмиг рассекретив личность говорившего. И добавил: — Ты труп.
— Вачовски, Греновича нельзя убивать, его семья единственная, кто финансово поддерживает мою лабораторию! — прошипел профессор Ивас.
— Это вы о той, в которой проводите изыскания на тему «Все драконы жрут девственниц»? Серьезно, профессор, лаборатория с такой темой исследования в финансировании не нуждается. Гренович, ты меня слышал, да?
Окончательно осознавший, что попал, Гренович пискляво воскликнул:
— Магистр Ивас, мы увеличим ваше финансирование вдвое!
Повисла некоторая пауза, после которой Вачовски любезно-светским тоном поинтересовался:
— Как вам идея провести лабораторное отрезание дольки?
— Отл… — начал было Ивас, но тут же: — Вачовски, прекратить угрожать расправой финансирующим меня студентам! И давайте вернемся к занятию, пока Радович сознание не потеряла.
И он был прав — потеряла. Не сразу, конечно, и ни в коем случае не до того, как вновь передала рычаг управления профессору Ивасу, но, едва пересев обратно на свое место, просто свалилась, растянувшись на двух креслах и тяжело дыша. Вот тогда обморок и накрыл.
В себя я частично пришла, когда телега рухнула куда-то, вызвав переполох у курей, крики каких-то людей и властное от магистра Иваса:
— Вачовски, Радович не обязательно брать на руки, можете ее просто левитировать.
— Короче, я так и понял, что вы понятия не имеете, что с девушками можно делать еще, кроме как скармливать их драконам, которые, к слову, в отличие от вас, прекрасно знают, чем надо заниматься с девственницами, и потому их не жрут.
— А я говорю, жрут! — психанул профессор Ивас. — И это аксиома! И прекратите спорить по данному подтвержденному и доказанному исследованиями факту! И да — я лично превосходно знаю, что можно делать с девушками, и все ваши инсинуации по данному поводу совершенно бессмысленны!
— Серьезно знаете? — издевательски спросил Владыка. — А по вам так сразу и не скажешь…
— Вачовски!!!
И больше я ничего не услышала.
* * *— ВАЧОВСКИ!!!
Рык магистра Этраса заставил содрогнуться стены, кровать, окна и вообще, кажется, все вокруг, кроме очень теплой подушки, которая, погладив меня по щеке, прошептала знакомым голосом:
— Спи-спи, все хорошо.
А затем уже не мне:
— Эй, ты, Тихон!
— Я Тихомир, — гордо ответил, собственно, Тихомир.
— Так, Тихон, не вякаем, а поднимаем свой «мир», становимся у двери и старательно учимся накладывать изолирующее звуки заклинание.
— Я не знаю такого! — в ужасе простонал Тихомир.
— Так, мой рюкзак видишь? Открыл, книгу в зубы, Семена за шкирку…
— Я Славен.
— Да плевать я хотел, чем ты там прославился. Поднялся, свалил к Тихону — и зубрить заклинание вместе, он дверь запечатает, ты — окно. Я скоро вернусь. Если кто вкусняшечку разбудит — оторву что-нибудь. По настроению. Что понравится, то и оторву. Тихон, Семен, Ворчуга и Нелюдимый, все поняли?
— Да, — прозвучал нестройный хор из голосов Тихомира, Славена, Вереса и Никодима.
После чего раздался скрип кровати, а затем опять скрип, но уже открываемой и закрываемой двери. А на улице продолжал буйствовать магистр Этрас:
— Да я ему! Да я этого… ВАЧОВСКИ, храгар нехырдовый!
Я тихо застонала и перевернулась на бок, чтобы удобнее было сесть, отталкиваясь руками от постели, потому что просто сесть у меня сил не было. Но замерла, услышав перепуганное:
— Просыпается!
А затем моя кровать вдруг начала пошатываться, а рядом раздалось:
— Баю-баюшки баю, спи, Миладушка, на краю, к тебе волчик не придет, а не то его Вачовски прибьет…
Естественно, я тут же открыла глаза. И каково же было мое удивление, когда стало ясно, что Никодим и Верес, держа узкую, типичную для гостиничных дворов кровать, покачивают ее наподобие люльки, Славен надо мной пытается петь колыбельную, а Тихомир ожесточенно роется в рюкзаке.
Причем не драконовском.
— Это мой рюкзак, — пытаясь сесть, сказала я.
Тихомир сплюнул с досады и схватил уже рюкзак Владыки. Оттуда он извлек для начала знакомую мне кружку, потом внушительный, причем крайне внушительный фолиант знакомой нам всем наружности.
— Миладка, спи, а? — умоляюще прошептал Никодим.
Он просто в отличие от остальных понятия не имел, что книга, которую Тихомир сейчас держал в руках, была не чем иным, как личной монографией магистра Аттинура. Плод труда всей жизни ректора. Магически защищенная, огромная, толщиной в локоть книга.
— Так, я ничего не видел! — с ходу решил Верес.
— Я тоже, — поддакнул Славен.
Тихомир думал около секунды, а затем произнес вполне резонное:
— Ректор далеко, Вачовски близко.
И, сев прямо на деревянный пол, открыл книгу и принялся листать в поисках нужного заклинания.
— Милада, спи, пожалуйста, — взмолился Славен.
Но мне уже правда было не до сна. Я тихо сказала то, о чем мой «друг», видимо, забыл:
— Тихомир, это личный магический предмет Аттинура, он отследит и где книга, и кто к ней прикасался.
