Окружающая действительность изменилась мгновенно!
Вот я только что стояла на коленях у входа в величественный храм древнего бога, а уже сейчас вокруг меня не менее величественные деревья, надрывно поет соловей, шумит листва и ярко светит солнце.
А еще дрожат ноги и судорожно сжимается сердце, и я совершенно не знаю, куда идти, потому что дорога простирается и направо без конца, и налево. Ни таверны не видать, ни шума от нее не слышно. Оставаться на месте — нельзя. Если я легко вошла на тропу, то драконам это сделать еще проще. И все, что у меня есть, — время, отпущенное мне гордыней, к сожалению не моей, а потому я понятия не имею, сколько этого самого времени у меня есть в принципе.
Поднялась, придерживаясь за растущее вблизи тропы деревце и чувствуя, как дрожат ноги и от накатившей слабости перед глазами взрываются светящие точки. Нужно было решать, и решать быстро, в какую сторону ИДТИ. И нужно было ПОМНИТЬ, что сходить с тайных троп нельзя — пока ты на ней, ты под защитой магии храма и видишь путь, а сойдешь — и едва ли сможешь ступить обратно, это не капище, здесь отыскать саму тропу возможности не будет.
Ноги дрожали все сильнее отчего-то.
Сконцентрировалась на этом ощущении и вдруг осознала — это не ноги. Дрожат вовсе не ноги. В смысле, они тоже, но не так!
С ужасом посмотрела на дорогу и поняла, что на ней подпрыгивают и подрагивают опавшие листья, обломанные и уже сухие веточки, весь тот мусор и сор, что извечно присутствует на любой лесной дороге. А после на весь лес прозвучало жуткое, оглушительное рычание, и из-за поворота выехала… армия дета-королевства. Впереди на огромном вилорогом коне ехал высокий сереброволосый эльф в золотом шлеме, доспехах лунного цвета и роскошном алом плаще, за ним следовали лучники на кошачьеподобных эгранах, что двигались мягко и плавно, после показались огромные, с широченной пастью мускулистые хгроры, очень напоминавшие приземистых бойцовых псов и несущие на своих спинах не менее бойцовых меченосцев. И они все выезжали и выезжали из-за поворота, и их было множество и это было совершенно жуткое, масштабное и вгоняющее в ступор, подавляющее зрелище. Но вся мощь армии дета-королевства меркла в сравнении с этим высоким сереброволосым эльфом в золотом шлеме, потому что одной рукой он держал поводья своего вилорогого скакуна, а во второй… прутик с раздвоенным концом. Самый обычный, судя по всему, ивовый прутик, с которого он практически не сводил глаз.
И я тоже.
Потому что появление на тайной тропе целой армии — это было невозможно.
И прутик в руках закованного в железо эльфа — тоже невозможно.
А самым невозможным были улыбки.
На лицах у всех эльфов.
Вымученные, напряженные, фальшивые насквозь, выглядящие жуткими оскалами — но улыбки. У всех. В смысле, предположительно у всех, потому что у части дета-королевского воинства лица были закрыты шлемами, причем на все лицо, а не на половину, как у большинства. И это тоже вызывало оторопь… улыбки, в смысле.
И я так и простояла, продолжая держаться за деревце и в ужасе глядя на приближающуюся армию.
Ровно до того момента, как, собственно, армия и приблизилась.
Приблизилась настолько, что морда вилорогого, излишне мускулистого коня едва не ткнулась в мое лицо. Но я все равно стояла на месте, потрясенно глядя на нос этой выведенной эльфами животины. Стояла не двигаясь, пока сверху не раздалось подчеркнуто доброжелательное:
— Дитя, отойди с дороги, будь так любезна, не провоцируй во мне желание посмотреть, насколько милые и красивые у тебя кишочки и как забавно будет трепыхаться твое милое сердечко на кончике моего кинжала.
Смысл сказанного был настолько отличен от тона, которым эльф все это произнес, что до меня даже значение слов дошло не сразу. Но дошло! И я, испуганная, чуть было не дернулась прочь с тропы, лишь каким-то чудом вспомнив, что эта самая тропа и является моей единственной защитой. А потому отшатнулась не к обочине, а просто подальше, но по той же тропе.
— Хорошая девочка, и, кажется, даже птенец, — певуче произнес эльф.
Для них наш язык был слишком грубым, но никто не говорил на всеобщем так, как эльфы — когда каждый звук льется, журчит серебристым ручейком. И можно было бы даже заслушаться, если бы не одно «но» — эльфы очень, очень, очень любили убивать людей. Делали это искусно, мучительные пытки могли тянуться бесконечно. Злые дети иной раз без зазрения совести режут дождевых червей и с искренним интересом наблюдают за их мучениями. Злые эльфы предпочитали резать людей, но точно с таким же искренним интересом.
И эти продолжали улыбаться. Все. Все так же натужно и вымученно, но улыбаться. И я вдруг поняла почему. Любой проблеск агрессии — и их выбросило бы с тропы! Более того — они, кажется, вообще первая армия, сумевшая ступить на тайные тропы. Как?! Я не знала, но догадки были — эльфы владели своими эмоциями как никто и никогда. Многочасовые медитации, долгая продолжительность жизни, обучение, заставляющее подавлять любые чувства еще в зародыше. И я не знаю, сколько времени им потребовалось, но передо мной была армия, абсолютно лишенная агрессии, что позволило ей ступить и пройти путь по тайной тропе! Они просто взяли и обошли защиту тайных троп. И жрецы Древуна знали об этом. Знали, оттого и собрались в храме, готовые биться до последнего.
— Вход здесь, — между тем произнес главный эльф, сверившись с прутиком.
И над рядами армии дета-королевства прозвучал военный горн. Но как-то тихо, приглушенно и очень даже радостно. Эльфы в целом излучали радость, свет, хорошее настроение и вот эти вот ужасные улыбки.
А затем главный эльф с легким звоном высвободил огромный лунный меч из ножен, взмахнул им и, широко улыбаясь, первый направил своего коня в невидимый вход в храм.
Остальные все так же с улыбками двинулись следом и…
И
