— Спасибо, я сыта.
Мигулис вернулся за столик и некоторое время смаковал белковую котлету.
— Дженни, вы, конечно, большой профессионал, — продолжил он тактично, — но все-таки рециды особая раса. И я боюсь… Мы все боимся, что… Ваши схемы — они для тех рас, которые… — он с трудом подбирал слова: — …больше демонстрируют свою разумность. Рециды — другие. Вот вы сказали — запугать соседей… Рецидов нельзя запугать! Вы не видели, как они бросаются с голыми клешнями на трактор под огнеметы. У них нет страха, они не ценят жизнь — ни свою, ни чужую. Потому что не верят в смерть.
— Так не бывает, — возразила Дженни.
— Здесь так. У них память предков. Они помнят, что было до их рождения, понимаете? Поэтому уверены, что жизнь циклична, и после смерти будет перерождение. Каждый из них считает себя не личностью, а бесконечным родом.
Дженни вскинула брови.
— А их не смущает параллельное существование живых родителей? Или братьев с той же памятью? А тот факт, что их воспоминания о жизни предков только до зачатия?
Мигулис пожал плечами.
— Такие мелочи никогда не смущали даже существ и без генетической памяти. Но если у тебя память предков длиной в несколько поколений, то вера в перерождение души непоколебима. Бессмертие и служение своему роду — это главное в их психологии. У поэта Архо было так: «Как смерть найти такую, чтоб забыть, кем был, кем есть, кем после буду быть?» Перевод мой.
— Этот Архо уважаем среди рецидов? Мы можем с ним встретиться?
Мигулис покачал головой:
— Его давно казнили.
— Как? — удивилась Дженни.
— Как казнили? Пробили в панцире дыры и засыпали внутрь соль. Одна из самых долгих и мучительных казней. Рециды большие мастера по части пыток.
— А за что его казнили? — удивилась Дженни.
— Поэт — опасная профессия, — пожал плечами Мигулис. — Вторая после журналиста. Зато он теперь национальный классик, если отозваться о нем пренебрежительно — убивают.
Дженни встала.
— Спасибо за приятную беседу, Мигулис. У меня к вам просьба: придумайте несколько лаконичных надписей на языке рецидов: «Непобедимый полководец», «Главный друг людей» и «Великий ученый». Будем поощрять нашего Сансана медальками.
— У них же нет письменности, — удивился Мигулис.
— Ох, я и забыла…
— А если сделать говорящий брелок? — воодушевился Мигулис.
— Нет, это не работает — не будешь же каждому встречному включать. Отстающие расы покупаются только на медальки.
В столовую вбежала Августа и устремилась сразу к Дженни.
— Ну что? — спросила она тревожно. — Есть новости про Нэйджела? Они что-то рассказали? Ведь он жив, жив?
— Я тоже так думаю, дорогая, — ответила Дженни. — Мы обязательно все узнаем.
Полковник сидел в своем кабинете с планшетом и мрачно переключал видеотрансляции.
— Вы опять в моем кресле, — заметила Дженни, входя. — Нет-нет, сидите, я просто напоминаю.
— Садитесь, — хмуро произнес Гаусс, вылезая из-за стола. — Знаете, Дженни, я каждый день смотрю, что там происходит, и не могу понять…
— А что там непонятного? — Дженни заглянула в его планшет. — У тех, кто не пожелал сдаться Сыну Светила, Единственному Вождю всех мировых пустынь и доблестному аг-чугу Великого Небесного Вождя из крепости двуногих колдунов, неприятности. В остальном все идет хорошо.
— Мэм, — возразил полковник, — я провел поисковый рейд по ближайшим поселкам, и вы грозите мне трибуналом. А вы организовали карательную акцию с огнеметами на весь планетоид: горы трупов, толпы пленных рабов, сожженные кладки, угнанные самки, уничтоженные личинки… Как это понимать? Я имею в виду — как вы все это оформляете, так сказать, по официальным бумагам? Надеетесь, что не попадете в новости? Нет шумихи — нет геноцида?
Дженни спокойно выдержала его взгляд.
— Вы не понимаете разницы?
— Не понимаю. Буду благодарен за объяснение, — сухо сказал Гаусс.
Дженни Маль кивнула.
— Хорошо, объясню. Вы, полковник, развязали межрасовый конфликт. Высокоразвитая раса против отстающей. Позвоночные против панцирных. Это, кстати, нам еще будут долго вспоминать во всем мире. А я оказываю помощь дружественному народу по просьбе его законного вождя — в его борьбе с бандформированиями и сепаратистами. Вашей целью был террор — наказать, запугать. Моя цель — помочь законному вождю вернуть законность и установить мир во всем своем мире. Вы занимались геноцидом — уничтожали разумных существ по расовому признаку. Я помогаю местному Сансану навести, выражаясь юридически, конституционный порядок. Торговля слабым оружием не запрещена. Применяем его не мы. Если кто-то погиб, то от своих соотечественников и лишь по той причине, что не желал подчиниться местным законам. Продолжать?
— Вас понял, вопросов не имею, — зло ответил Гаусс.
— Спасибо, — в тон ему ответила Дженни. — И отныне, полковник, постарайтесь освободить кабинет и не мешать мне работать.
— Запомним этот день, госпожа Маль, — сухо произнес полковник. — Отныне я не скажу вам ни одного слова. Все, что я считал важным, я давно сказал, и не вижу толку говорить с вами дальше. Вы инспектор ЦУБа, и я обязан подчиняться вашим приказам. Но заставить меня заговорить с вами не сможете даже вы.
— Очень хорошо, — кивнула Дженни. — Это облегчит жизнь всем нам.
— Я поговорю с ней, — произнес стоящий в дверях Херберт. — Вы так громко спорили, что я заглянул. У меня вопрос простой: о мире во всем мире. Кого они станут убивать, когда Сансан покорит все мировые пустыни?
— В каком смысле? — Дженни изогнула бровь.
— Кого они, по-вашему, будут убивать, когда все племена подчинятся Сансану, прекратятся стычки и наступит мир? Они же не вегетарианцы, госпожа Дженни, они каннибалы!
— Будем образовывать, насаждать мораль и культуру — это следующие этапы.
— Вы не поняли, Дженни. Скоростная мышца не формируется без пожирания белков, которых нет в местной капусте. Вы знаете, что такое скоростная мышца? У людей два вида мышц: гладкая мускулатура для внутренних дел, а еще скелетная, поперечно-полосатая — та поздняя находка эволюции, которая отличает нас от улитки по силе и скорости. А этим тварям природа подарила еще третий тип — скоростная сверхсильная мускулатура, сила воина, как они ее называют. Мы по сравнению с ними — слабые медленные улитки. Но формируется у них мышечный белок при поедании животного белка. А кроме капусты им жрать в пустыне нечего. Поэтому капустой питаются лишь самки и пленники, у них атрофируются скоростные мышцы. А воинам надо постоянно жрать чужое мясо, и чем больше ты убиваешь и съедаешь врагов, тем становишься сильнее. Начинают они убивать себе подобных до вылупления и продолжают, пока не одряхлеют, когда их самих сжирают более молодые. На этом строится вся их культура и мораль!
— Я в курсе и не вижу здесь ничего сложного, — отрезала Дженни. — Мы взяли с Сансана клятву прекратить пытки — это первый шаг в сторону правового общества. Затем будем искоренять каннибализм.
— Но как?!
— Это вы мне должны ответить, Херберт, вы биолог. Будем искать пищевые заменители, привезем белковые синтезаторы. Я не обещала вам поднять цивилизацию с низшего четвертого уровня до первого за одну неделю! Это большая работа, большие проблемы.
Херберт с досадой махнул рукой.
— Вы недооцениваете проблемы, Дженни. Я не знаю,
