Часы на стене продолжают тикать.
— Э-э… — наконец произносит Ник.
У его отца дергается глаз.
— Нет, — решительно говорит его мать. Идет к холодильнику и начинает звенеть чем-то внутри. Это ее «нет» из серии «Нет, я не позволю тучам испортить пикник. Нет, я не признаю, что стакан наполовину пустой. И нет, моего бесценного ангелочка не застукали за фелляцией в туалете». — Нет, мы не станем превращать это в трагедию. Это не трагедия. Нет.
Ник большими глазами смотрит, как она появляется из-за дверцы с бутылкой вина, потом резким движением откручивает крышечку и делает длинный глоток. Его мать пьет средь бела дня — вот, до чего он довел ее.
— Это вышло случайно? — пробует оправдаться Ник.
— Случайно? — возмущенно выдыхает Крис. — Ты случайно сделал минет?
Если Ник никогда больше не услышит из уст своего отца слово «минет», он умрет абсолютно счастливым.
— Это… — говорит он, потому что, серьезно, ну а что еще тут можно сказать? — Извините?
Его отец багровеет.
— Марш в свою комнату, Ник.
Ника выносит за дверь.
***
Ник: Меня уволили.
Девон: СЕРЬЕЗНО?!?!?!?! :-o
Ник: Мне так стыдно.
Девон: ??
Ник: Его тоже уволили.
Девон: Чувак.
Ник: Да знаю…
Девон: Чувак.
***
Ник, наверное, просидит под домашним арестом до самой смерти в сто лет. Его отец еще не успокоился до такой степени, чтобы так и сказать, но Ник был бы не удивлен. Он заваливается на кровать и принимается за свой комикс. Он рисует его с пятнадцати лет, и у него триста двенадцать подписчиков в интернете. Было бы, наверное, больше — умей он рисовать по-нормальному. Но три года спустя его персонажи по-прежнему выглядят немного коряво.
Уже вечером в окно его спальни забирается Девон — с коробкой пиццы в руках.
— Обожаю тебя, — с жаром говорит ему Ник и набрасывается на пиццу.
— Я знаю, — самодовольно отзывается Девон, и Нику неясно, то ли он подкалывает его, то ли цитирует фильм «Империя наносит ответный удар». — Ну давай, выкладывай. — Тут Девона пробирает дрожь. — Только без кровавых подробностей.
— Я отсосал Джею Хэзенбруку в туалетной кабинке, и нас с ним застукали, — объясняет Ник с полным ртом пиццы. — А потом обоих уволили.
Девон морщится и плюхается рядом с ним на кровать.
— Отсосная ситуация.
Ник закатывает глаза.
Поняв, что сказал, Девон вновь морщится.
— Чувак, ты же знаешь, я не о том.
— Да? — говорит Ник. — Или ты все-таки тайный ублюдок, который принес мне мясную пиццу с дополнительной колбасой только затем, чтобы поржать?
— Я принес тебе мясную пиццу с дополнительной колбасой, потому что ты любишь ее больше всего. — Наклонившись, Девон утаскивает кусок пепперони. — Отец разозлился?
— Тотально. Даже в глаза мне теперь не может смотреть.
Девон вздыхает.
— Сочувствую, бро.
Ник знает, позже Девон еще много раз скажет «а я ведь предупреждал», но сейчас злорадство не к месту, и Девон, что классно, это осознает. Когда нужно, Девон всегда поддерживает его. Он был первым, кому Ник открылся. Нику было шестнадцать. И Девон ни капельки не удивился. Еще бы — после того случая в лагере. Да, возможно, инициатива исходила от Ника, а его друг согласился лишь после того, как Ник заверил его, что среди бро совместная дрочка — обычное дело. Серьезно, Ник не уверен, почему еще два года молчал. А когда он наконец-таки рассказал, Девон только кивнул, обнял его и спросил, прийти ли ему, когда Ник соберется открыться родителям. Девон офигителен, и, если б он не был натуралом, Ник уже планировал бы их свадьбу.
— Мне так стыдно, что из-за меня Джея уволили, — признает, хрустя корочкой, Ник. — В смысле, а вдруг эта работа была ему реально нужна?
— Ну, — размышляет Девон, — он же взрослый, да? Значит… оплачивает квартиру? Страховку и все такое?
Как и Ник, он представляет себе взросление достаточно смутно.
Ник стонет.
— Я такая скотина.
— Слушай. — Голос Девона звучит серьезно и тихо. — Ты же не заставлял его, верно?
— Верно, — соглашается Ник, но ему не становится легче. Ничуть.
— Помнишь, в десятом классе мы включили пожарную сигнализацию? Я мог и не соглашаться идти вместе с тобой.
За срыв экзаменов они три недели оставались после уроков. Но оно того стоило. Стопроцентно.
Они стукаются кулаками.
— Ты не скотина, — говорит Девон. — Просто у тебя начисто отсутствуют чувство меры и самоконтроль.
Это правда. Ник больше не голоден, но по-прежнему набивает рот пиццей. И будет продолжать набивать, пока ничего не останется или пока его желудок не лопнет — смотря, что произойдет первым.
— Да, — печально соглашается он, потом решает, что пора сменить тему. — Как у тебя с Эбони?
Эбони — девушка, по которой Девон сохнет вот уже год. Они вместе работают в пиццерии. Ник держит за них кулаки, потому что Эбони, вроде бы, клевая, но главным образом потому, что, если они сойдутся, то их можно будет звать Дэбони. Или Девони. Он еще не решил.
Девебони?
Пока он уминает пиццу, Девон расписывает, какая Эбони замечательная, какая она умная и веселая, а также очень красивая, вот только она, кажется, думает, что он помогал ей делать плакаты против протестующих против противозачаточных средств только из желания залезть к ней под юбку. Девон хороший парень, но его беспокоит, что Эбони может считать его одним их тех «хороших» парней, которые дружат с девушками только в
