Все было как во сне, когда понимаешь, что сейчас произойдет что-то плохое, но никак не можешь помешать этому.
— Стой! — крикнул Данко.
Ничего более глупого придумать было нельзя. Кого он хотел остановить? Убийцу с пистолетом? Или его жертву, только теперь обнаружившую приближение опасности?
Как бы то ни было, предотвратить трагедию не удалось. Над рекой разнеслись звуки выстрелов, похожие на хлопки в ладоши.
Таец в бандане привстал, сел, потом опрокинулся на спину, скрывшись из виду. Детишки продолжали плескаться, хотя один из них повернул голову на шум. На берегу истошно залаяла собачонка, похожая на гусеницу, отрастившую ноги.
— Женя! — крикнул Данко. — Заводи мотор!
Лодка с убийцей на носу замедлила ход, но продолжала плыть слишком быстро, чтобы избежать столкновения. Бац! Проявляя чудеса ловкости, убийца не только перепрыгнул на протараненное судно, но и сумел там удержаться.
— Я здесь, Дан! — подал голос Роднин, глядя снизу на причал.
Вместо того чтобы включить мотор, он подогнал сампан с помощью длинного шеста. Глаза его смотрели вверх с печальной мольбой. Он явно не хотел спешить туда, где стреляли.
— Заводи, — повторил Данко.
Не сводя глаз со столкнувшихся лодок, он прыгнул в тяжело качнувшийся сампан. «Опоздал, опоздал!» — билось в мозгу.
Столкнувшиеся лодки продолжали плыть рядом; одна толкала другую носом, заставляя все сильнее отклоняться от первоначального курса и направляя ее параллельно берегу. Убийца, балансируя на широко расставленных ногах и держа пистолет в опущенной руке, выстрелил в лежащего еще дважды, затем развернулся к своему лодочнику и опять открыл огонь.
— Давай, давай! — заорал Данко, толкая Роднина в спину. — Туда, туда!
— Убьют ведь, — возразил товарищ, не торопясь подчиняться приказу.
Лодочник, обреченно всплеснув руками, обрушился в воду и, не погружаясь полностью, поплыл по реке лицом вверх.
Оттолкнув Роднина, Данко бросился заводить мотор. Получилось у него это с третьей попытки, когда убийца уже уселся на корме захваченного судна, чтобы взять управление на себя. Прежде чем набрать скорость, он развернулся и несколько раз выстрелил в сторону сампана.
Всхлипнув, Роднин ничком упал в лужу на дне. Данко отчетливо услышал, как одна из выпущенных пуль ударила в столб навеса, тут же ощетинившийся иглами щепок.
За уходящей моторкой потянулся белый, бурлящий, постепенно расширяющийся хвост. Но сампан не уступал ему в быстроходности. Моторы хоть и были старенькие, автомобильные, темные от мазута, но зато вращали вал винта с удвоенной силой. Нельзя сказать, что это позволяло мчаться по реке со скоростью стрелы, но и катер впереди принадлежал не Джеймсу Бонду.
«Догоню», — решил Данко. Он увеличил обороты и взялся твердой рукой за отполированный рулевой штурвальчик.
— Ты в порядке? — спросил он у Роднина, вспомнив наконец о его существовании.
— Пока да, — был слегка удивленный ответ.
— Если опять будет палить, не высовывайся. Но это вряд ли.
— Почему?
— Похоже, он расстрелял все патроны, — пояснил Данко, глядя прямо перед собой и щурясь от ветра. — А перезаряжаться ему некогда. Я ему не позволю. Ты классный корабль выбрал, Женя, молодец.
— Старался, — буркнул Роднин.
На самом деле он надеялся, что выбрал самый медленный и неповоротливый сампан из всех, что имелись в наличии. Эта гонка не должна была увенчаться успехом, потому что чья-то победа — это всегда и чье-то поражение. В данном случае проиграть мог Роднин, а ему этого совсем не хотелось.
— Давай я тебя заменю, — предложил он, отряхивая мокрые штаны. — У меня опыта больше.
— Не надо, — коротко отрезал Данко.
— Но…
— Помолчи, ладно?
Хорошо еще, что не «заткнись». Сопя, Роднин поднял взгляд. Беглец опасно подрезал джонку, закачавшуюся на волнах вместе с негодующими пассажирами. На соседнем прогулочном судне все оторвались от своих напитков и бросились к борту, чтобы заснять две лодки, пронесшиеся совсем рядом, точно привязанные друг к другу.
Сидящего на корме Данко то и дело окатывало тучами брызг, мокрая одежда, обдуваемая встречным ветром, холодила тело. Не отставая от убийцы, он обогнул длинную баржу, груженную бревнами, с которой что-то кричал толстяк в трусах и капитанской фуражке.
Убийца оглянулся на преследователя, затем снова уставился вперед, втянув голову в плечи. Данко находился так близко, что мог бы пересчитать позвонки на его согнутой спине. Однако расстояние между ними увеличилось после того, как моторка, дернувшись из стороны в сторону, неожиданно нырнула в устье клонга.
Данко среагировал не сразу, а потому пронесся мимо, после чего ему пришлось круто разворачиваться, преодолевая течение. Сампан почти лег на бок, и Данко увидел совсем близко треугольную змеиную головку, высунувшуюся из воды. Потом равновесие восстановилось. Ревя сдвоенными моторами, сампан ворвался в канал, где пришлось быть куда более точным, внимательным и осторожным, чем на открытом пространстве.
У берегов стирали, купались, намыливали головы, причем мужчины входили в воду голыми, а женщины были в своих саронгах до пят. Когда навстречу выдвинулось грузовое судно, просевшее почти до бортов под тяжестью наваленных на палубу мешков, Данко был вынужден промчаться так близко к дому на сваях, что едва не разнес в щепки утлую лодчонку со старухой, замахнувшейся на него веслом. Куры в клетке, которых она везла, негодующе закудахтали, а сама она еще долго сыпала визгливыми проклятиями, глядя вслед удаляющемуся сампану.
— Сбавь ход, Дан, — попросил Роднин. — Так ведь недолго и разбиться. И на речную полицию можно нарваться.
— Не мешай, — процедил Данко.
Он удачно вписался в поворот, ворвавшись в новый канал, гораздо более узкий. Здесь между мостками и лачугами на сваях оставалось не более шести метров свободного пространства. Ни туристов, ни встречных барж, только юркие тайские лодки, спешащие уступить место сначала моторке, а потом преследующему ее сампану. Но кто-то уже уронил в воду мешок с рисом, кто-то швырнул в Данко дохлой крысой, а кто-то попытался достать его острым багром.
Убийца опережал его примерно на тридцать метров. Коротко оглянувшись, он опять свернул в протоку, где уже не было лачуг и людей, а только джунгли, раскинувшиеся над темной, стоячей, почти болотной водой.
Стайка голых ребятишек с визгом и гиканьем
