— Мне — нет, — отрезал Котов. — Ну-ка, кто-нибудь! Звоните на пост, что там у них?
— Не отвечают, — нервно ответил один из охранников. — Я всех набирал — ничего. Молчок.
«Как? — пронеслось в голове у Юрия. — Неужели Женька справился? В одиночку?»
Пока он задавался этим вопросом, Котов уже угадал правильный ответ. Не тратя времени даром, он развернулся и побежал обратно, торопясь укрыться в доме. Его подвели тапочки. Один соскользнул со ступни, заставив Котова оступиться и потерять равновесие. Как только он встал, то почти сразу же упал снова, потому что в него уже стреляли — очень часто, с двух рук, как в кино.
Это был Женька, который зашел во двор через калитку, где его никто не ожидал. Дойдя до Котова, распластавшегося поперек огуречной грядки в своем просторном халате, он перевел огонь на охранников, обступивших Юрия.
Ответные выстрелы прозвучали только из одного ствола, да и те длились ровно столько, сколько потребовалось Юрию, чтобы подползти к Кутикову и дернуть его за ноги.
Остальные охранники, деморализованные гибелью главаря, даже не попытались оказать сопротивление. Двое упали, двое улизнули в темноту. Сражение завершила пуля, вогнанная в затылок Кутикова.
После этого Женька посмотрел на Юрия.
— Скажи, ты с самого начала все так задумал?
— Тебе будет легче, если я скажу, что принял решение в последний момент?
Юрий говорил с трудом, преодолевая слабость. Веки отяжелели, норовя сомкнуться и больше никогда не открыться вновь.
«Уснуть, — думал он, — уснуть и не видеть никаких снов. Чтобы не было стыдно, так мучительно и невыносимо стыдно. Перед собой, перед этим наивным парнем, перед Ангелиной».
— Да, — сказал Женька. — Тогда я смогу простить.
— Не надо меня прощать.
Юрий попытался перевернуться на другой бок, чтобы спрятать лицо, и не смог, остался лежать на спине, осторожно вбирая ртом ночной воздух.
— Я все понял, — сказал Женька. — Мы начали бой вместе, а потом ты побежал сюда, чтобы не дать Котову уйти. Сильно тебе досталось?
— До свадьбы не заживет. Не будет свадьбы.
Юрий не понимал, видит ли над собой звездное небо или это просто искры пляшут во мраке, застилающем взор.
— Будет, — сказал Женька. — Все у тебя будет.
— Хватит… болтать… Сматывайся. Котов своих вызвал… Скоро будут…
— Много?
— На нас с тобой хватит.
— Скоро?
— У тебя есть минут пятнадцать. — Волнение придало Юрию сил, он заговорил быстро и громко, как будто не пропитал своей кровью всю землю вокруг. — Ангелину забирай. Садитесь в ее машину и быстро уезжайте. Не через ворота. Вокруг озера другая дорога есть, грунтовка. Сейчас сухо, проскочите.
Речь получилась слишком длинной. В голове начало темнеть, словно в театре, где плавно гаснет свет. Когда Юрий выплыл из забытья, Женьки рядом не было, только трава шуршала под его ногами.
Все дальше, дальше и дальше.
Тише и тише.
Приподняв бетонную голову, Юрий напряг зрение и увидел удаляющуюся тельняшку. Молодец парень, не заставил себя долго уговаривать. И свою молодую жизнь спасет, и Ангелину из этого осиного гнезда вытащит. Но все равно, вместо того чтобы порадоваться за них, Юрий загрустил. Одиночество было сродни смерти. Она приближалась, сужая круги. Затягивала. Холодила руки и ноги.
«Пора», — сказал себе Юрий и опять провалился в темноту, на этот раз сознательно. Но умереть так быстро не получилось. Откуда-то издалека донеслось гудение автомобильного мотора. Это означало, что смерть придется отложить. Если открыть огонь по машинам, то у Женьки и Ангелины будет больше времени на бегство.
Юрий поискал взглядом пистолет и не увидел. Ни одного. Получалось, что Женька перед уходом собрал все оружие и унес. Сообразительный, стервец. Не оставил сопернику шансов. Чтобы уж наверняка.
Ну и правильно. Юрий заслужил.
Он уронил голову, вдыхая аромат земли. Она примет, всех примет, без разбору. Это вам не небеса, где караулит ключник, распределяя, кому куда. В земле не будет страшного суда. Ничего не будет.
Машина подъехала и остановилась где-то совсем близко. Фары не горели, или Юрий потерял способность видеть свет.
— Я здесь! — подал он голос. — Идите, порву вас. Что? Сюда, твари! Рвать буду зубами.
Он услышал топот бегущих ног, почувствовал, как его тащат по земле. Голоса звучали над ним, очень знакомые голоса.
— Сюда, в дырку…
— Осторожно, не зацепи за сетку…
— Давай, давай, еще немного…
— Открывай. Так, теперь вместе.
Голоса принадлежали Женьке и Ангелине. Юрий увидел над собой низкий потолок автомобильного салона. Он лежал на заднем сиденье. Над передним сиденьем появилась макушка Ангелины, ее глаза взглянули на него из зеркала.
— Не надо, — пробормотал он. — Я все испачкаю здесь… Кровищи…
Она не обратила на него внимания. Не выключая двигателя, высунулась в окно и крикнула:
— Женя! Да садись же! Я фары вижу на шоссе. Они уже близко.
— Уезжайте, — раздался Женькин голос. — Туда, в ту сторону. Увози его, Анжела.
— Я тебе не Анжела!
— Как захочу, так и назову, и ничего ты мне не сделаешь. — Он засмеялся, правда, совсем не весело. — Езжай, езжай. Я остаюсь. Некуда мне теперь. И незачем.
Окончание прозвучало тише; видимо, Женька уже уходил.
— Женя! — завопила Ангелина. — Женечка! Евгений! Немедленно вернись. Слышишь, что я тебе говорю?
— Я тебя найду, — выкрикнул он из темноты. — А сейчас уматывайте отсюда. Я не из-за вас остаюсь. Из-за родителей. Счастливого пути!
Юрий вдруг понял, что ему очень важно, просто необходимо увидеть этого парня еще раз — наверняка в последний, — но, когда, цепляясь за обивку скрюченными пальцами, он приподнялся, за окнами уже никого не было видно, а машина сдавала задом, торопясь покинуть улицу до прибытия котовских головорезов.
Повернутое назад лицо Ангелины блестело от слез.
— Я скотина, гадина, — стонала она. — Он остался, а мы…
— Он задержит их немного, а потом уйдет лесом, — сказал Юрий, не
