Даже Пхеньян не способен сравниться с Чхонджином в вопросах стильности. Это может показаться неожиданным, поскольку именно в Пхеньяне обретаются как новые деньги, так и старая власть. Но порядки в столице куда более строгие, и ортодоксия поддерживается более ревностно. Это означает, что наряд, который молодая жительница Пхеньяна позволяет себе носить только дома, в Чхонджине можно спокойно встретить на улице[150]. Пхеньян считается городом лоялистов; Ким Чен Иру приписывают фразу о том, что власть в стране сохранится, пока она надежно удерживает Пхеньян. Он был гораздо менее озабочен состоянием дел в провинциях — и это отразилось как в распределении привилегий, так и в уровне бдительности правоохранителей.
Таким образом, Пхеньян сегодня остается единственной частью страны, где государство сохраняет полный контроль над общественным порядком[151]. За пределами столицы власти, конечно, обрушиваются всей силой на любое серьезное проявление неповиновения, но в целом у них уже не хватает ресурсов для того, чтобы заставлять население провинций строго исполнять весь набор правил и предписаний. А люди, в свою очередь, уже не испытывают такого уважения к властям, чтобы соблюдать их добровольно. Администрация Чхонджина, в частности, известна своим либерализмом (северокорейского извода, конечно) по отношению к общественному порядку. К тому же Чхонджин одновременно и торговый порт, и центр пограничного района. Сочетание этих факторов делает Чхонджин своего рода островком «Дикого Запада» в Северной Корее.
Торговцы в Чхонджине часто получают 100‑килограммовые посылки с одеждой — они доставляются на судах из Японии. Властям это не по нраву — но не настолько, чтобы местные чиновники в Чхонджине не закрывали на это глаза за соответствующую мзду. Содержимое этих посылок остается неизвестным до тех пор, пока их не вскроют, — и для пущей безопасности все ярлыки и прочие отметки о стране происхождения с одежды спороты. И хотя все эти разношерстные пиджаки, джинсы, юбки и другие шмотки — всего лишь обноски, от которых отказались японские потребители, они все еще гораздо качественней и более стильные, чем все то, что делают в Северной Корее (да и в Китае, если уж на то пошло).
Так что девушек из Чхонджина не сильно впечатляет даже стиль Ли Соль Джу. Одна молодая перебежчица из этого города заявила, что в костюме Первой леди в красно-черную клетку не было «ничего особенного», хотя оценила знаменитое зеленое платье, в котором госпожа Ли как-то раз появилась на публике вместе с Ким Чен Ыном. Прическу Ли Соль Джу молодая перебежчица назвала «чом чхонсыропта» (в несколько вольном переводе — несколько старомодной, неказистой) и добавила, что та никогда не носит того, чего не могла бы себе позволить любая другая женщина в Северной Корее. В то же время некоторые пхеньянские источники называют Ли Соль Джу разрушительницей правил — такая разница восприятия прекрасно иллюстрирует разницу между двумя городами.
В КНДР есть ткань собственной разработки — она называется виналон, — которую государственная пропаганда часто упоминает в качестве примера северокорейских инноваций. К сожалению, виналон некомфортен, не говоря уж о том, что для молодежи он совсем «не клевый». Молодым северокорейцам практически все, что производится в Северной Корее, представляется малопривлекательным. И хотя Япония наравне с США считается главным врагом Северной Кореи, товары из Японии пользуются огромным спросом. Когда 100‑килограммовые посылки открывают, на их содержимое сразу находится много охотников — люди хотят оставить приглянувшиеся вещи себе и прихватить еще что-то для друзей. Хотя одежда из Японии расходится из Чхонджина по всей территории Северной Кореи, местные жители снимают все сливки.
Что сегодня носят в Чхонджине? Те, кто интересуется новинками северокорейской моды, знают, что Чхонджин был первым городом в КНДР, где стали популярны джинсы в обтяжку. Одна из перебежчиц, покинувшая страну в 2010 году, рассказала, что в то время и джинсы, и любая другая одежда, подчеркивающая и выделяющая формы тела, были запрещены, но и она, и другие северокорейцы носили узкие джинсы клёш, чтобы «ноги выглядели стройнее и длиннее, чтобы ими можно было похвастать»[152]. Такая рисовка для девушек, похоже, становится новым, раскрепощающим опытом.
Но даже в Чхонджине синие джинсы находятся за пределами дозволенного. Молодежь смотрит иностранные фильмы и видит своих любимых актеров и актрис в таких джинсах, но они все еще «выглядят слишком по-иностранному», поэтому патрули активистов ККСМ все еще бросаются на них, как быки на красную тряпку. Поэтому люди предпочитают менее «подозрительные» черные джинсы, расклешенные или прямые. Для того чтобы носить черные джинсы в Северной Корее, надо надевать еще и длинный плащ, чтобы полицейскому или дружиннику было труднее заметить «политически неблагонадежную» одежду. Разумным выбором также будет выходить в таких джинсах вечером, хотя есть и такие сорвиголовы, которые решаются появляться в них и при свете дня. Под покровом темноты появляются и другие модные вещи. В Чхонджине и других городах вечерами все чаще можно заметить девушек, спешащих на свидание в коротких юбках поверх черных чулок.
Малая Арнаутская северокорейского масштаба
Не вся модная одежда в Северной Корее импортная. Довольно много вещей шьют здесь же местные портные и сапожники, реагирующие на запросы рынка. Подавляющее большинство их поделок очень дешевы, но немногие настоящие мастера своего дела вполне способны создать, например, практически идентичные оригиналам копии знаменитых тренчкотов от Burberry. Представители новой финансовой элиты готовы выложить 300 долларов за один такой плащ.
Южные корейцы поговаривают, что, хотя в Китае производится больше всего в мире дизайнерского фальсификата, никто не способен превзойти корейских имитаторов в качестве подделок. Те же китайские туристы в сеульском торговом районе Мёндон в промышленных количествах закупаются сумочками от Louis Vuitton, поясами от Gucci и другими поддельными брендовыми шмотками южнокорейского пошива. Северная Корея в этом плане ничем от Южной принципиально не отличается: сообщают, что китайские торговцы поражаются высокому качеству северокорейских подделок известных брендов, произведенных в районе Кансун города Нампхо, расположенного в дельте реки Тэдонган, ниже Пхеньяна по течению.
Кансун — столица северокорейской индустрии подделок. Там выпускают десятидолларовые классические мужские сорочки, скопированные с моделей мировых брендов, и брюки, которые могут обойтись покупателю на несколько долларов дороже. Местные портные получают образцы продукции из Китая и Японии и разрабатывают свои технологии копирования их. Одежда местного пошива популярна у молодых и богатых, в том числе и студентов таких элитных заведений, как Университет Ким Ир Сена, например.
Некоторые кансунские портные, похоже, специализируются на копировании нарядов, которые носит Ли Соль Джу, — они очень востребованы среди обеспеченных жительниц Пхеньяна. Но в целом производство в
